Век Екатерины - [108]
— Что вы ждете? Что вы медлите?
— Орудия к бою!
Стали разворачивать пушки, взятые в Доме инвалидов, жерлами к крепости. У одной из них были как раз наши персонажи: воодушевленный Попо подавал порох, помогал заряжать ядра, де Мишель, когда-то служивший в артиллерии (по стопам своего дядюшки), занимался наводкой, а мсье Шарль с развевающимися на ветру волосами вокруг лысины и горящими глазами за стеклами очков, высоко подняв палку с зажженными фитилем, олицетворял собой демона революции; больше не казался кабинетным ученым, от которого пахнет библиотечной пылью, это был борец за свободу, равенство и братство, вроде говорил своим видом: да, я маленький человек из провинции, ничего не значивший раньше, но терпеть произвол больше не намерен, я хочу освободить Францию от несправедливостей и пойду для этого до конца!
Прозвучала команда:
— Пли!
Ромм поднес фитиль к запальному отверстию. Грянул выстрел, оглушивший всех, стоявших поблизости. А ядро с шипением понеслось по воздуху и ударило чуть ниже бойницы, из которой выбросили солдата с белым флагом; брызнули осколки кирпичей.
— Пли!
Остальные пушки стреляли тоже. Нападавшие были в пороховом дыму, евшем глаза.
— Что там, что там?
— Кажется, опускается подъемный мост.
— Быть того не может.
— Да смотрите сами!
Совершенно верно: из открывшихся ворот показались солдаты с поднятыми руками и белым флагом. Вслед им раздались ружейные выстрелы со стен, но никто не пострадал; сдавшихся встречали как братьев, обнимали, приветствовали, а по тем, кто засел в Бастилии, дали залп из пушек. Это был сигнал к штурму — толпы по опущенному мосту стали прорываться внутрь крепости. Попадавшихся им на пути офицеров и солдат, не сложивших оружие, избивали и резали. У тюремщиков отнимали ключи, открывали камеры с узниками.
— Здесь, здесь еще кто-то! — выкрикнул Попо.
Кованая дверь со ржавым скрипом открылась. В нос ударил смрад, запах нечистот и гнили. В блеске факелов Строганов увидел бледного старика с длинной бородой и отросшими до середины спины волосами. Он смотрел на вошедших в ужасе, пальцы его с давно не стрижеными ногтями сильно дрожали.
— Кто вы, мсье? — обратился к нему русский барон.
— А вы кто? — дребезжащим голосом спросил тот.
— Мы — восставшие, захватили Бастилию. Вы свободны, сударь.
Пожилой мужчина молчал.
— Это правда? Вы не шутите надо мною?
— Абсолютная правда. Революция в Париже. Власть Версаля кончилась.
По щекам заключенного покатились слезы.
— Да неужто оно свершилось? Я дожил, я дожил!
Взяв его под руки, вывели на свет.
— Кто вы, сударь? — повторил свой вопрос Попо.
— Да уже почти что не помню… Но когда-то был граф. Граф де Лорж…
— Сколько лет вы сидели в темнице?
— А какое нынче число?
— Тысяча семьсот восемьдесят девятого года четырнадцатое июля.
Бывший узник наморщил лоб и пошевелил дряблыми губами, вычисляя про себя. А потом ответил:
— Сорок лет, три месяца и один день.
— Господи, помилуй!
Штурм и падение Бастилии были только искрой — сразу полыхнуло по всей стране. Толпы народа захватывали ратуши, избивали и убивали дворян, жгли усадьбы, устанавливали новую власть — муниципалитеты, выбирали мэров. Всюду формировалась Национальная гвардия, во главе которой встал Лафайет. Перепуганный король наконец-то признал Учредительное собрание, но, увы, было слишком поздно: инициатива оказалась в руках нападавших.
Посещая разные революционные сборища, младший Строганов обратил внимание на мелькавшую там постоянно девушку с костюме-амазонке. Ей на вид было около тридцати. С черными вьющимися волосами до плеч, черными бровями и орлиным носом, дерзким взглядом голубых глаз, молодая француженка притягивала взгляды мужчин. Часто надевала мужскую широкополую шляпу с синей лентой, а на пояс вешала саблю, затыкая за него два пистолета. Этакая муза революции. Новоявленная Жанна Д’Арк.
— Кто она? — обратился Попо однажды к Ромму. — Вы ее знаете?
— Да, конечно, — отозвался учитель. — Это Терри, полностью — Теруаж. Псевдоним, кстати, как и Поль Очер. Настоящее имя мало кому известно. Впрочем, вряд ли так уж важно. Главное, она преданный товарищ и идейно стойкий боец.
— Познакомите?
— Отчего не познакомить? С удовольствием. Только не надейтесь, мон шер, на взаимность. Терри отдалась революции, но не отдается мужчинам.
— Я и не надеюсь пока.
Ромм представил друг другу молодых людей. Девушка взглянула на Попо холодно, точно обдала водой из колодца: он молокосос, младше на много лет, не герой ее романа. Ей же втайне нравился Марат — Жан-Поль Марат, издававший в Париже газету «Друг народа», и его самого поэтому называли Другом народа. Но Марат любил какую-то англичанку, та ответила отказом, и ему остальные женщины были не интересны. А на нервной почве у него разыгрался какой-то кожный недуг, типа псориаза, и Жан-Поль постоянно принимал ванны из отваров лечебных трав, чтоб уменьшить зуд всего тела.
Словом, как предсказывал Ромм, первое знакомство Терри и Попо не имело никаких продолжений. Но в начале 1790 года мсье Шарль организовал в доме, где жила Теруаж, Клуб друзей закона (Ami de la loi), цель которого была борьба за утверждение королем принятых Учредительным собранием «Декларации прав человека и гражданина» и других декретов, прежде всего — о свободе слова (liberté de la presse). В Клуб вступил и Строганов. Терри была назначена секретарем и хранительницей архива документов, а Попо сделался библиотекарем Клуба. Поначалу он стеснялся с ней заговаривать на какие-то второстепенные темы, обращался только по делу. Но однажды молодой человек засиделся у нее допоздна, за полночь, разгребая очередные бумаги, а когда спохватился, девушка сказала:
Великий галицкий князь Ярослав Владимирович, по прозвищу «Осмомысл» (т.е. многознающий), был одним из наиболее могущественных и уважаемых правителей своего времени. Но в своём княжестве Ярослав не был полновластным хозяином: восставшие бояре сожгли на костре его любовницу Настасью и принудили князя к примирению с брошенной им женой Ольгой, дочерью Юрия Долгорукого. Однако перед смертью Осмомысл всё же отдал своё княжество не сыну Ольги - Владимиру, а сыну Настасьи – Олегу.
Хазарский каганат — крупнейшее и сильнейшее государство в Восточной Европе в VII—X веках. С середины IX века Киевская Русь была данницей каганата. Его владения простирались от Днепра и Вятки до Южного Каспия, правители Хазарии соперничали по своему могуществу с византийскими басилевсами. Что же это было за государство? Как и кому удалось его одолеть? Свою версию тех далёких событий в форме увлекательного приключенческого романа излагает известный писатель Михаил Казовский. В центре сюжета романа — судьба супруги царя Иосифа, вымышленной Ирмы-Ирины, аланки по происхождению, изгнанной мужем из Итиля, проданной в Византию в рабство, а затем участвовавшей в походе Святослава и разгроме столицы Хазарии — Саркела.
В сборник вошли рассказы:ПеснярыМоя прекрасная ледиМарианнаПерепискаРазбегПоворотФорс-мажорЧудо на переносицеМеханическая свахаКак мне покупали штаныОрешки в сахареГастрольные страстиЗвезда экранаТолько две, только две зимыКиноафиша месяцаЕще раз про любовьОтель «У Подвыпившего Криминалиста»Пальпация доктора КоробковаИ за руку — цап!Злоумышленник.
Лермонтов и его женщины: Екатерина Сушкова, Варвара Лопухина, графиня Эмилия Мусина-Пушкина, княгиня Мария Щербатова…Кто из них были главными в судьбе поэта?Ответ на этот вопрос дает в своей новой книге писатель Михаил Казовский.
Новый роман современного писателя М. Казовского рассказывает о полной удивительных приключений, необыкновенной любви и творческих озарений жизни художника Феофана Грека (ок. 1340 — ок. 1415) — старшего современника Андрея Рублёва.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.