Ведьма и воин - [3]

Это был внушительный мужчина, высокий и широкий в кости, с мощной грудью, могучими плечами и мускулистыми руками, которые, вероятно, без труда справлялись с огромным мечом, поблескивавшим у него на боку. Его длинные, до плеч, волосы цвета спелой пшеницы были густы и так блестели, что им позавидовала бы любая женщина. Они не совсем гармонировали с его грубоватым и мужественным обликом. Гвендолин не видела лица воина, поскольку в эти ужасные мгновения, когда ее вот-вот должны были сжечь живьем, он был, казалось, полностью поглощен тем, что поправлял и так тщательно уложенные складки своего пледа.

Не сознавая, что за ним наблюдают, Макдан аккуратно разглаживал желто-зеленую ткань и поправлял кожаный ремень. Приведя в порядок одежду, он взглянул на серебряную застежку, схватывающую плед на плече, нахмурился и стал быстрыми движениями начищать рукавом и без того ярко блестевший металл.

Когда он поднял голову, взгляду Гвендолин открылось красиво вылепленное лицо с сильным, твердым подбородком и широкими скулами. Похоже, он старался заставить свою пряжку сверкать как можно ярче и был полностью поглощен этим занятием.

И только тогда, когда мальчик-слуга приблизился к нему с подносом, на котором располагались закуски, он с явной неохотой оторвался от пряжки. Изучив предложенные ему фрукты и напитки, он вытащил из-за пояса тяжелый, украшенный драгоценными камнями кинжал и осторожно наколол большое красное яблоко. Внимательно рассмотрев его и, видимо, найдя какой-то изъян, он вернул его на поднос и выбрал другое. Прежде чем надкусить, Макдан тщательно вытер яблоко полой пледа. В этот момент он, наверное, почувствовал, что за ним наблюдают. Подняв голову, он посмотрел на девушку. Выражение его лица было оскорбительно безразличным: так выглядит человек, обремененный множеством забот, который не может позволить такой незначительной вещи, как смерть ведьмы, отвлекать его от приведения в порядок одежды или принятия пищи.

– …Принимая во внимание твое безбожное поведение, печать дьявола, которую ты носишь на себе, а также подлое убийство собственного отца, преступление такое ужасное, что оно могло быть совершено только омерзительной шлюхой, которая отдалась дьяволу… – почти декламировал лэрд Максуин, стараясь для большего эффекта помедленнее растягивать слова.

Макдан несколько секунд испытующе смотрел на нее, лениво поворачивая на сверкающем кинжале надкушенное яблоко. Вне всякого сомнения, он размышлял, действительно ли она была способна совершить все то, в чем ее обвиняют. Гвендолин не отрывала от него взгляда, стараясь понять, почему он собирался выкупить ее. Лицо его оставалось спокойным, но во взгляде чувствовалась напряженность. Его изучающий взгляд раздражал ее. У нее возникло чувство, что он хочет проникнуть за защитный барьер ее ярости. Волна жара захлестнула ее, дыхание стало прерывистым. Макдан рассматривал ее еще несколько секунд, а затем внезапно опустил взгляд на яблоко и принялся есть его, как будто девушка больше не представляла для него интереса.

Потрясенная и оскорбленная, Гвендолин отвела взгляд.

Максуин продолжал оглашать список выдвинутых против нее обвинений. Остальные слушали, шумно выражая свое одобрение и время от времени прерывая лэрда, чтобы выкрикнуть новое ужасное обвинение. Похоже, все члены ее клана, от грудных младенцев до глубоких стариков, собрались во дворе замка, чтобы присутствовать при ее смерти. Судя по радостному возбуждению, написанному на их лицах, они верили, что в этот день исполняют волю Господа. Гвендолин скользнула взглядом по этим лицам, тщетно ища хотя бы искорку жалости или сострадания. Сколько Гвендолин себя помнила, Максуины боялись и избегали ее. Здесь не было ни одного человека, которого она могла бы назвать другом и кто испытывал бы симпатию к ней. Она заметила еще одного незнакомца. Вероятно, это воин Макдана, поскольку он в таком же желто-зеленом пледе. Он был огромным, похожим на медведя, с длинными огненно-рыжими волосами и густой рыжей бородой. Его могучие плечи помогли ему проложить дорогу в толпе, и теперь он стоял прямо перед помостом, пьяно покачиваясь, продолжая попивать из кубка с элем. Темная жидкость стекала по его лицу и груди, пропитывая рубаху и плед и проливаясь на землю. Наконец – похоже, его огромное тело больше не могло вместить ни капли эля – он опустил кубок, вытер ладонью рот и рыгнул. Такой громкой отрыжки Гвендолин никогда в жизни не слышала.

Толпа взорвалась от смеха, вынудив лэрда Максуина умолкнуть и в замешательстве поднять глаза от свитка.

– Прошу прощения, Максуин, – грубым голосом извинился воин, – превосходный эль.

С этими словами он снова поднял кубок и прижал к губам.

Гвендолин с отвращением отвела от него глаза и заметила еще одного воина Макдана в окне второго этажа замка. Он свесил свои тонкие ноги, свободно раскачивая ими. По сравнению со своим огромным товарищем этот худощавый парень выглядел эльфом, и только редкая каштановая растительность на щеках свидетельствовала о том, что это не мальчик, а мужчина. Несмотря на то что ему удалось занять довольно удобное место для наблюдения, он увлеченно строгал деревянную палочку и, казалось, совсем не интересовался разворачивающейся во дворе замка драмой.