Ведьма и инквизитор - [71]

— Не иначе как у этой женщины был весьма своеобразный характер или же она хотела, чтобы нам было чем заняться, — заметил Иньиго, — потому что если она намеревалась этим письмом объяснить причины своей гибели…

— Вот и займемся им, — приказал Саласар. — Я хочу, что завтра каждый из вас высказал соображения по поводу того, что Хуана пожелала выразить этими словами.

Бельтран провел всю ночь, дожидаясь Май под окнами резиденции, и, когда увидел, как она приближается легкой походкой, словно приветливый летний ветерок, понял, что с ней случилось что-то важное. Девушка обняла его морду, с нежностью заглянула в черные глаза и глубоко вздохнула. Затем взобралась к нему на спину, легла грудью ему на шею, погрузившись лицом в родной запах, исходивший от гривы, и шепнула на ухо, чтобы он направлялся в сторону леса. Образ юноши остался запечатленным в ее памяти, она все еще ощущала его тело, видела его покрытую бисеринками пота кожу. Ей казалось, что в мире не существует более замечательной материи, чем та, из которой созданы его волосы, кожа, ногти, ресницы.

Ей захотелось завладеть всем его телом, его мыслями, узнать о нем как можно больше. Ее интересовало, какой у него любимый цвет, кто его родители, где он вырос. Хотелось узнать, как его зовут, потому что она была уверена, что, если тихонько произнести имя, можно завладеть частицей души человека. Ее тянуло поговорить о том, что она чувствовала, облечь в слова то, что было всего лишь эмоциями. Кто-то должен был объяснить ей, что происходит, и тогда она вспомнила об Эдерре, своей наперснице. Именно общение с ней было целью ее жизни, и вдруг она на какое-то время об этом забыла. Май испытала потрясение. Она слышала и о любви, и о любовном ослеплении, но не представляла себе, что дело может зайти так далеко.

Она приподнялась, глубоко вздохнула, а потом постепенно выпустила воздух, чтобы прийти в себя, и вспомнила о своих планах. Накануне она проведала о том, что миссия Саласара направляется в Элисондо. Она подумала и решила, что за это время успеет заехать в Урдакс, чтобы выполнить данное Голышу обещание, передать кому надо наказы осужденных, и вновь встретиться с Саласаром и его свитой. Авось кто-нибудь из родственников казненных даст ей какую-то ниточку, какую-то зацепку, сведения, хотя бы деталь, которая укажет ей путь к Эдерре. Она схватила поводья Бельтрана и подбодрила его:

— Давай, Бельтран, у нас с тобой есть дела. Нам туда, — сказала она, указывая на узкую тропинку, уходящую влево от дороги.

Она вдруг осознала, что самостоятельная жизнь превращает ее в более смелого и проницательного человека, что она сама научилась обращать внимание на мелкие детали, подсказывавшие ей, куда ведет дорога. Они позволяли ей определить, где север, предвидеть погоду или приводили к ягодному месту либо к пещере, в которой можно укрыться. Она становилась все сообразительнее, наверное, Эдерра ею гордилась бы, если бы увидела все эти изменения.

Дом, в котором жила Эстевания де Петрисансена вместе с мужем, находился в окрестностях Урдакса. Это было скромное и ослепительно-белое каменное строение с зелеными окнами, расположившееся на вершине холма на пару с огромной столетней бузиной, которая бросала на землю тень перед самой входной дверью. Во всем здесь была видна хозяйская рука, на клумбах вокруг дома все еще росли и лаванда, и анютины глазки, однако за время многомесячного отсутствия Эстевании все вокруг успело зарасти бурьяном, нарушившим равновесие в пользу хаоса.

Дверь, как это было принято в здешних краях, была разделена на верхнюю и нижнюю половины, обе плотно закрытые. Май тихонько постучала в нее костяшками пальцев и немного подождала, переминаясь с ноги на ногу. Она почувствовала где-то под сердцем истому ожидания, переросшую в нетерпение и желание снова постучать в дверь, уже сильнее. Не добившись ответа, прислонилась носом к окну, прикрыв лицо руками, чтобы не мешали солнечные блики, и попыталась взглядом проникнуть внутрь дома, погруженного в темноту, в надежде уловить какой-нибудь признак жизни.

— Если ты пришла к Эстевании, то опоздала, — раздался у нее за спиной хриплый мужской голос. — Мы ее потеряли.

Увидев говорившего, она предположила, что это муж Эстевании, потому что на нем был обычный наряд вдовца, пребывавшего в глубоком трауре: черная одежда с головы до ног. Единственным цветным пятном в его одежде был шейный платок в синюю клетку, если не считать красовавшихся на ногах темно-рыжих кожаных абарок, так любимых здешними крестьянами. Это был крупный мужчина, лет около сорока, с сильными жилистыми руками. Эдерра не раз говорила, что может сказать, чем занимается человек, едва взглянув на его руки. Однако Май предпочитала незаметно понюхать воздух, потому что ей было легче определить род занятий людей по запаху, а от этого человека исходил запах мокрой земли, свежего шпината и непроросших семян.

— Что тебе надо? — спросил он, глядя на Май сверху вниз.

— Один человек, оказавшийся в последние мгновения рядом с вашей женой, поручил мне кое-что вам передать. — Май бросилась искать в сумах Бельтрана деревянную шкатулку с металлическими уголками. Хуанес, нахмурив брови, выжидающе смотрел на нее. — Вот, возьмите! Эстевания оставила это вам. — Она протянула ему прядь волос, перевязанную зеленой ленточкой.