Ведьма - [72]

— Мой дедушка Лаврентий, который по отцу — учёный, биолог, — продолжила Саша. — Он рассказывал мне. Каждый день на Земле вымирает один вид животных. Представляешь? Вчера ещё был — сегодня больше нет, и никто уже не вспомнит. Дед говорит, люди тоже когда-нибудь вымрут. Так устроен мир. Были массовые вымирания, и ещё будут. Я думаю, кари это всё поняли намного раньше. Дедушка Лаврентий говорит, что кари достигли разумного состояния — ну, как мы это понимаем — почти миллион лет назад. Может, ещё раньше. И тогда они были совсем другим биологическим видом. Он давно вымер. Потом были другие виды, тоже вымершие.

— И они могут жить почти в любом теле?!

Саша покивала.

— И перемещаться между ними. Но кошки им нравятся больше всех остальных. Я тоже не верила, пока Шанни не показала мне. Поговори с ней! — предложила Саша, сжав ладонь Николая. — Она ведь не случайно заступилась за нас с тобой.

— Как с ней поговорить? Позвать у зеркала?

— Нет, это всегда немного опасно. Есть способ проще. — Саша приподнялась на локте. — У тебя будет двадцать минут. Если там есть часы, постарайся следить за временем!

— А если не… — Николай осёкся. — Ну да, вопрос со словом “бы”.

— Ты всё равно вернёшься сюда, но это будет не очень приятно, — пояснила Саша. — Хочешь поговорить с ней?

Николай не сразу решился кивнуть.

— Считай до десяти, — велела Саша и прикоснулась ладонью ко лбу Николая.

* * *

Та же квартира, но другой день. Или просто другое время того же самого дня? Николай отчётливо слышал радостную праздничную суету за стенами и казалось, что она слышна и в этой квартире, часть которой явилась из прошлого. Вроде бы слышались песни из гостиной — включен телевизор, идёт праздничный концерт. Слышал, что мама говорит по телефону из родительской спальни.

Но стоило заглянуть в гостиную — там стоял накрытый стол, но телевизор был выключен, хотя ощущение праздника не проходило. Осмелился заглянуть в спальню родителей — постучал вначале — но там никого не было, а на письменном столе отца и рабочем столе мамы всё было, как он помнил — почти идеальный порядок, только нужные вещи. И все прочие предметы той комнаты именно там, где они и были. А вот теперь слышались разговоры на кухне — и среди прочих голосов Николай различал голос соседки, Варвары Павловны — она преподавала в техническом институте. Но стоило выйти на кухню — и там оказалось чинно и спокойно, а домашние звуки и размеренное ожидание веселья переехали в другие комнаты.

Николай вздохнул и спохватился, посмотрел на часы. Сколько он уже провёл здесь, минуты три? Будем считать, что три, и как следить за временем, взять этот кухонный будильник и таскать с собой?!

Эврика! У отца же есть секундомер! Будем надеяться, отец не обидится, что Николай залез без спросу в письменный стол. Николай пробежался до стола — точно, вот он. Пружина заведена, не до конца — отец говорил не раз, что так делать не очень полезно для пружины — но на двадцать минут хватит. Старт!

На всякий случай будем считать, что осталось пятнадцать минут. Николай пулей метнулся к кухонному окну — верно, там бегает детвора. Но на что спорим, что когда он спустится…

Анна-Луиза помахала ему рукой — она сидела на скамейке близ ёлки и смотрела на небо. Ей и вправду понравилось! Неужели за эти шестьсот пятьдесят лет, или сколько их прошло для неё, она ни разу не смотрела на небо в телескоп или что-то подобное?

Хотя многие ли современные люди, на памяти Николая, вообще замечают звёзды на небе?

Анна-Луиза бережно сложила трубу в чехол и поманила Николая к себе.

— Тебе страшно? — спросила она напрямую. Верно. Именно так: страшно. Николай кивнул. Есть острое ощущение, что и тут следует говорить правду, только правду — и ничего кроме правды.

Анна-Луиза улыбнулась и побежала… к двери в подъезд. Остановилась там и поманила Николая к себе.

— Возьми меня за руку, — попросила она и протянула левую ладонь, уже без варежки. Дождалась, пока Николай возьмёт её за руку и открыла дверь.

Николаю вновь захотелось протереть глаза. За дверью был вид на горный пейзаж. Точнее, предгорье — холмы, долины и, возвышающийся над перевалом небольшой замок из белого камня. Потрясающий вид.

Анна-Луиза потянула Николая за собой и сделала шаг за дверной проём. И Николай перенёсся из лёгкого мороза в летний зной. Успел заметить, что Анна-Луиза теперь не в шубе, а в том самом платье, и сапоги у неё другие. Но чехол с трубой остался, так и висит за плечами (и выглядит немного забавно). А вот сам Николай так и остался в зимней одежде.

— Просто вспомни, — посоветовала Анна-Луиза, отпустив его руку. — Вспомни, в какой одежде ты ходил летом. И представь, что ты вернулся домой и вначале переоделся.

Легче посоветовать, тем более когда в голове такой сумбур! Но Николай справился, и вот он уже в летних брюках, сандалиях и лёгкой рубашке. Но ключ от дома так и висит на шее, и округлая тяжесть секундомера всё ещё в кармане.

— Тринадцать с половиной минут, — пояснила Анна-Луиза. — У тебя осталось тринадцать с половиной минут. Теперь не страшно?

Николай помотал головой. И впрямь, уже нет робости, но в голове по-прежнему сумбур. Анна-Луиза вновь взяла его за руку.