Ведарь - [19]

Разлившийся сивушный запах убедил, что я ошибался по поводу компота.

– Нет, спасибо, пока не хочется.

Федор пожал плечами, налил в другой стакан, отдал Вячеславу. Короткий звон и звучное бульканье. Затем кинули по пельмешке в рот и уставились на меня.

– Михал Иваныч передавал, чтобы не увлекались настойками, и просил о кроссах напомнить, – я не смог удержаться от подколки.

– Вячеслав Михайлович, а может все-таки сунуть ему слегонца, чтобы не разглагольствовал? – Федор повернулся к соседу за столом.

Тот помотал головой, скривился, и оба расхохотались непонятно чему, причем Федин смех напоминал пушечные выстрелы. Такой же громкий и резкий. Понятно, ребята отдыхают – им явно не до моих проблем, и я развернулся к двери.

– Стой! Куда намылился? Иваныч зря посылать не будет, расскажи – в чем дело? – Вячеслав наколол на вилку блестящий от масла грибок.

Кратко рассказал им о происшедшем, внутренне сам недоумевал – откуда на меня посыпались такие прелести жизни? Жил, не тужил, никого особенно не трогал, и за один вечер жизнь переменилась: побит-переломан, а на другой день здоров как бык; теперь беги куда подальше, а там встретят неизвестно кто. Как в страшной сказке, даже ущипнул себя украдкой – но нет, не спал.

Ребята просто переглянулись и выкинули кулаки. Раз-два-три и у Федора выпало «ножницы», а у Вячеслава «камень». Проигравший удалился, слегка покачиваясь.

– Пойдем, поможешь убраться во дворе! – скомандовал Вячеслав и, не глядя на меня, проследовал к двери.

За стеной послышался шум ревущего мотора и треск ломающегося дерева. Что это? Федор попытался убрать машину? Пока мы укрывались дождевиками и обували галоши, шум мотора и визг металла немного отдалился. Федор смог вывезти «восьмерку» из разрушенного сарая!

Вячеслав прихватил по пути больничный халат и ящик с инструментами. Мы вышли на сумеречную улицу, под непрекращающийся мелкий дождь. Вячеслав сунул в руки фонарь, более похожий на прожектор. Я тут же щелкнул переключателем, и большой круг света вырвал из тьмы острые щепки, куски шифера, блестящие осколки стекла.

Крыша сарая уперлась углом в землю и по ней стекала струйка дождевой воды. Раздолбанная в пух и прах «восьмерка» всё-таки выехала на улицу, теперь красовалась клоками сена в окнах и торчащими из дверей обломками досок.

– Ничего себе, она ещё и ездит! – я искренне удивился.

Машине самое место на автомобильном кладбище. На постаменте с табличкой: «Она спасла человека!»

– Федоруза, дуй в Ковров, и чем дальше, тем лучше! Обратно на попутках доберешься. Мы пока приберемся! – Вячеслав повысил голос, и закинул больничный халат на заднее сиденье.

Федор в ответ махнул рукой и надавил на газ. О полы дождевиков застучал фонтан грязи из-под автомобиля, забрызгал с головы до ног.

– Вот же засранец, не может без понтов! – произнес Вячеслав вслед машине. – Ну, чего встал? Давай забор поднимать.

– Так на машине нет тормозов, он справится? – я тоже смотрел как, покачиваясь на вымоинах, уносилась разбитая «восьмерка».

– Федя родился с рулем вместо погремушки, да и по жизни не тормозит, так что не переживай. И раз-два, взяли! – мы с кряхтением подняли тяжелый створ и приставили к массивному столбу.

Вячеслав умело прибил ворот на место, быстро поправили второй створ, заменили брус на воротах. Также убрали зону надворья, насколько возможно очистили от щепок.

– За Федора не волнуйся, у него на машину рука набита! – выдохнул Вячеслав и улыбнулся. – Осталось только рожу набить.

После уборки крепыш вынес плотный пакет и вдоль калитки струйкой потек красный порошок, размываемый мелким дождиком.

– Что это такое? – поинтересовался я.

– Наша охранка, да и от тебя след отобьет. Сгреби мусор под сарай, чтобы не бросался в глаза, – Вячеслав продолжал сыпать, стараясь не пропустить ни одного участка.

За нашими передвижениями сверху внимательно следил деревянный дракон. Дождь не смущал земноводное.

Утро входило в свои права, но затянутое тучами небо никак не хотело светлеть, переходя из черного в грязно-серый цвет. Холодные капли падали за шиворот и растекались по голому телу, заставляли ёжиться и вздрагивать. Мокрое древко метлы пару раз выскальзывало из рук, но все-таки удалось привести двор в порядок.

Радушный хозяин высыпал весь пакет и теперь скомандовал связать валяющуюся на земле веревку. С толстой тесьмы, идущей по всему забору, уныло свисали красные мешочки. Они болтались, словно ленточки на груди у людей, идущих на октябрьскую демонстрацию.

– Тоже охранка? – спросил я.

– Да, она. Теперь живо в дом!

Дождевики заняли привычные места на вбитых в стену крючьях. У Вячеслава с лица не сходила угрюмая озабоченность. Кивнув мне на стол, юноша взялся за другой край, и вместе мы еле сдвинули эту махину в сторону.

Внизу под половичком-дорожкой, усыпанной крошками и рыбной чешуей, нашелся небольшой люк. Дверца сливалась с полом и я бы ни за что не нашел, если бы Вячеслав не потянул за неприметный рычажок. Четыре половицы беззвучно скользнули в сторону, и открылась черная яма, со спускающейся внутрь лесенкой.

– Давай лезь, и сиди тихо. Вертушки уже на рядом, – Вячеслав кивнул в темноту подпола.