Джулиана Рэслер проснулась и лениво потянулась. Разнеженная теплом, она провела руками по стройному телу. Одну руку она задержала на шее, затем прикрыла глаза густыми ресницами.
Когда сон полностью ушел, на нее нахлынули события вчерашнего дня и двух предшествующих лет. Депрессия, которая стала постоянной спутницей, давила ее своей тяжестью. Будто мало того, что она потеряла на войне мужа, что его родители вынуждали вдову оставить дом в Филадельфии, где они жили с Томом со дня их свадьбы. Девятнадцатилетняя женщина гневно вздохнула. Она уткнула свое словно выточенное лицо, обрамленное густыми светлыми волосами, в подушку и молча заплакала. Плакала о хорошем, что было у нее в жизни и о плохом, которое испытала уже в 16 лет. Ей было только 14, когда холодным зимним утром отец погиб под колесами бешено несущегося экипажа. Больная мать несколько месяцев после гибели мужа безутешно горевала и однажды тихо умерла. Джулиана осталась вдвоем с братом Джоном. Сейчас она понимала, как нелегко было двадцатичетырехлетнему юноше совмещать работу в банке с воспитанием младшей сестры, но он как-то справлялся, пока не подошло время служить.
«Бедный Джон», – сокрушенно думала Джулиана. Из всех женщин, его окружавших, он выбрал самый плохой вариант. Его женой стала холодная, на несколько лет старше его женщина, которая возненавидела свободолюбивую сестру мужа и даже не считала нужным скрывать это. С того дня, как Джулиана с Джоном перебрались в безобразный и аскетичный дом Айвы, та только и старалась выискивать недостатки у своей новой родственницы.
– Джулиана, не сутулься, – раздраженно делала она замечание.
– Тебе еще рано заглядываться на парней.
– Ты слишком громко смеешься.
В конце концов ее раздражительная и угрюмая невестка заявила, что возмущена поведением своей золовки, и девушке здесь не место.
Сначала Джон как-то пытался защищать сестру, но настойчивость Айвы победила и он отправил письмо тете Эми, старшей сестре их матери.
Джулиана лежала, уставившись в потолок, с тоской вспоминая их молчаливую поездку из Трентона в старый теткин дом в Филадельфии. Джон занес в дом багаж, справился о здоровье тетушки и уехал. Прощаясь с ним в темной и мрачной гостиной, она взглядом его просила не оставлять ее здесь в этом старом доме. Но он старался не замечать просящих глаз, погладил ее по щеке и пробормотал:
– Так, пожалуй, лучше, Джулиана. Сейчас я ничего не могу поделать, но как-нибудь позже…
Она хотела было что-то сказать, но, встретив на его красивом лице виноватый взгляд, заставила себя промолчать. Она стояла и смотрела ему вслед, пока он, ссутулившись, не пропал из виду. Стояла и думала, чем виновата перед своей невесткой, чем ее поведение не понравилось Айве. Имела ли та право обвинять ее в чем-то.
– Эта старая ворчунья завидует моей молодости и красоте, – заявила девушка гордо, – она бы сама с удовольствием пофлиртовала, если бы на нее обращали внимание.
Они со служанкой посмеивались над Айвой, невестка была некрасива: у нее было длинное и костлявое лицо, а редкие волосы, собранные на затылке в пучок, не украшали ее. Джулиана не переставала удивляться, как брат мог делить постель с сухой, костлявой ведьмой. Многие, знавшие их, были того же мнения. Понимала она и то, что Джон женился на этой женщине ради денег, да и сама Айва прекрасно осознавала эту причину замужества. А чем еще могла она завлечь мужчину?
Джулиана вздохнула в очередной раз и закрыла глаза своими руками с красивой, гладкой, словно атлас, кожей. Ею снова овладели воспоминания. Она как сейчас видела тот вечер, когда они вдвоем с Айвой сидели в мрачной неуютной гостиной; та была занята нескончаемым шитьем, а Джулиана просто смотрела на разгорающийся в камине огонь. Она ощущала на себе изучающий взгляд невестки, ожидая, как женщина разожмет свои тонкие, злые губы и в который раз начнет отчитывать ее за что-нибудь. Она была страшно удивлена и внутренне сжалась, когда Айва начала разговор в приятных тонах.
– Джулиана, ты уже достаточно взрослая, чтобы подумать о замужестве. Выбери любого, кто тебе понравится, а я обеспечу хорошее приданое.
Чтобы скрыть неловкость и неожиданность от ее предложения, Джулиана взяла со стола пилочку для ногтей и начала обрабатывать пальцы.
– Я как-то ни на кого еще не обращала внимания.
Краешком глаз она заметила, как Айва насторожилась. Джулиана положила пилочку на стол и поспешила объяснить:
– Все они какие-то… какие-то бесхарактерные. Хочу, чтобы мой муж был сильным во всем, – она мягко вздохнула, – все знакомые мне мужчины теряются, когда видят, что я немного сержусь на них.
