Вечный мент или Светоч справедливости - [185]

– Поднимайся! – рядом возник Кухериал. – Заверши начатое!

Я сплюнул, стер тыльной стороной ладони кровь с подбородка, поднялся. Архангел внушал страх, от его величественной фигуры веяло ужасом праведного возмездия, которое я, безусловно, заслужил. Поток падших созданий сделался значительно меньше, они уже не могли сдержать Гавриила. Он смотрел на меня, не отводя взгляда, сведя густые светлые брови над переносицей – я был для него основной целью.

Под ногами вдруг ощутимо дрогнуло. По земле побежала трещина, полыхнуло пламенем, и в огненный разлом полезло нечто с массивной головой и буйволиными рогами – на подмогу явился один из высших демонов. Поначалу меня порядком расстроила его медлительность, но когда архангел ударил рогатого мечом, клинок неожиданно наткнулся на выставленный кверху трезубец. Ноги Гавриила обвили длинные хвосты. Голова демона дернулась, рог ударил архангела в грудь, и он покачнулся, но на ногах устоял. Отмахнулся, разгоняя темных духов, застивших зрение. А демон продолжал карабкаться из недр земли. Ему явно кто-то мешал, не пуская в мир живых, но он прикладывал все усилия, чтобы выбраться на поверхность.

– Молох! Молох пришел! – заорал Кухериал в самое ухо.

Я понял, что в ближайшее время архангел не сможет мне помешать осуществить предначертанное. Настало время действовать.

Я оглянулся на Кристину. Она сжимала в руке острый загнутый клинок в форме серпа.

– Его должен убить ты… – проговорила она капризно.

Раненый в живот Андрей вовсе не собирался бежать, спасая жизнь. Он сидел на земле, и, казалось, вот-вот потеряет сознание. Под ним натекла целая лужа крови.

– Может, ты сама? – сказал я неуверенно. Что-то удерживало меня от последнего шага.

– Нет, это должен сделать ты. Так решили падшие.

Я задумчиво глянул на вороненый ствол в руке. Раньше все было намного проще. Убивать легко. Но только не в этот раз.

– Тебя, действительно, прислали, чтобы мне помочь? – поинтересовался я угрюмо.

– Конечно, – голос Кристины звучал нетерпеливо. Она жаждала увидеть смерть Светоча.

– Или тебя прислали, чтобы следить за мной? Как тогда… Ты пришла в мою жизнь, чтобы в моей душе окончательно умерли все чувства. Не так ли?

– Сейчас не время думать о прошлом! – взвизгнула она. – Убей же его, пока он беззащитен! Убей, или Лучезарный не простит тебя!

– Плевать я хотел, – ответил я, перевел пистолет на Кристину и спустил курок.

Ее отбросило назад. Сломав деревянную ограду, моя бывшая возлюбленная рухнула на свежий кладбищенский холм. Серп, блеснув, затерялся во мраке.

– Время жатвы подошло к концу, – сказал я. Затем приблизился к Андрею Счастливцеву. Он поднял на меня чистый, спокойный взгляд, с пониманием поглядел на зажатый в моей ладони пистолет.

– Теперь все? – проговорил он. Прозвучало с облегчением.

– Еще нет! – ответил я. – Я помогу.

Дикий рев, похожий на раскат грома, едва не оглушил меня. Я обернулся. Демон успел выбраться из земли. Его трезубец торчал в ноге Гавриила. Но сияющий клинок архангела рассек плечо Молоха. Из раны выплескивалась пылающая кровь. Шипела, струилась по груди и животу демона, падала на землю, превращаясь в огненные лужи.

– Ну же, – услышал я знакомый голос. Бес-искуситель Кухериал снова оказался рядом. – Не стоит медлить, Васисуалий, – зашептал он в самое ухо. – Неизвестно, сколько сможет держаться присланный тебе в помощь сатаной Молох. Убей Светоча. Обрети могущество. Стань одним из нас.

– Пошел вон! – выкрикнул я. Взвалил вечного мента на плечо и побежал через кладбище. Он не сопротивлялся. – Прости, я только сейчас осознал, что творю, – пробормотал я. У меня внутри словно что-то прорвалось, слова изливались из меня бесконечным потоком, как и слезы из глаз – все текли и текли по щекам, а из горла рвались рыдания: – Я не знал! – Всхлипывая, выкрикивал я. – Не понимал. Но теперь… теперь все будет по-другому. – Сложно понять, что на меня нашло. Напоминало истерику. Я чувствовал, как в груди копошится, сжимаясь от чудовищности всего содеянного душа, моя живая душа. Я вдруг понял, что человек может долгие годы жить со слепой и глухой душой, но однажды она непременно пробудится к жизни. Но может быть и так, что очерствелая оболочка спадет слишком поздно: – Это все падшие… Моя душа была незрячей. И они… сделали из меня чудовище, великого грешника. А я… не хотел. Я помогу тебе. Я все исправлю.

Кухериал бежал следом и верещал нескончаемой скороговоркой:

– Scheisse! Тебя обуял свет! Опомнись, грешник!

Я не тратил пули. Знал, что это бесполезно. Просто тащил на плече вечного мента, словно выносил из боя раненого товарища, спасая от неминуемой гибели. Он был вялым, не возражал, не говорил ни слова в ответ на мои откровения. С меня и молчания было довольно. Лишь бы вырваться из этого проклятого места. Осталось совсем немного. И святые, и падшие оставят его в покое. И он сможет завершить свое земное воплощение спокойно, как обычный человек. Отчего-то мне очень хотелось, чтобы Счастливцев стал просто человеком. Маета, говорите? А не хотите промаяться вот так, без малого восемь веков, теряя рассудок в борьбе за торжество справедливости. В жизни я сотворил много зла и собирался совершить один единственный правильный поступок. Пусть он не сделает меня праведником, моих грехов хватит на ад во веки вечные, но я, во всяком случае, буду ощущать себя человеком с живой душой.