Вечные мгновения - [18]

мироздания сердце живет.

(И становится море — черным,

одиночеством волн полно;

снова море — от края до края,

всюду море — и только оно.)

Высь, ты нас в небеса поднимаешь,

низвергаешь в пучину опять, —

бесконечное это круженье

суждено ли кому осознать?

Мирозданье, меня окружившее,

закружившее шар земной, —

что ты нам подаешь на ладони,

что ты просишь своей немотой?

Необъятность, глухая, слепая,

в моем сердце всегда трепещи

и в круженье своем непрерывном

цельность жизни и цель отыщи!

Перевод В. Андреева

177

…Знаю, стала ты светом,

но не ведаю, где ты,

и не знаю, где свет.

Перевод А. Гелескула

178. Цвета; Идеи

Цвета, в которые свет одевает тело,

бодрят, будоражат, уводят от небытия;

идеи, в которые тень одевает душу,

гнетут, будоражат, мне не дают житья.

Зачем нам эти цвета, зачем нам идеи эти,

перемешавшие тень и свет?

Они существуют?

Или их нет?..

Их судьба, быть может, — светотени небытия?

Небытие меж светом и тенью — это судьба моя?

Перевод Н. Горской

179. Ты одна…

Нет, не Венера, ты —

одна, навсегда:

моя звезда вечерняя,

моя утренняя звезда.

Перевод В. Андреева

180. Говорит мне река Гвадиана [34]

Вспомни мои зеркала,

где отражалось тогда

все, что река унесла…

Не постарела вода.

Перевод А. Гелескула

181. Эта безбрежная Атлантика

Бездна одиночества одна.

И один идешь к ней издалека

одиноко, как одна волна

в одиноком море одинока.

Перевод А. Гелескула

182. Цвет твоей души [35]

Тебя цéлую, — солнца яркий свет

сливается с листвой, что им прогрета,

в поток единый; половодье света —

моя любовь, в которой смерти нет.

Но ни зеленый цвет, ни белый свет

не донесут мне от тебя привета;

прощаясь, миру оставляет лето

цвет солнца — темно-золотой: твой цвет.

Он — цвет твоей души; в твоих глазах

огонь струится, золотом мерцая;

день светозарный гаснет, в небесах

цвет золота на красный цвет меняя;

ты угасаешь; Но в твоих глазах —

мой мир и вера: жизнь моя земная!

Перевод В. Андреева

Приложение

6

Над слюдою речного плеса,

над стеклом в золотых отливах —

зачарованный берег в белых

тополях и зеленых ивах.

Бьется в русле уснувшем сердце,

льется в сонной излуке лето,

и реке упоенной снится

женский голос, и голос флейты.

Зачарованный берег… Ивы

окунулись в затон глубокий

и целуют во сне ветвями

золотое стекло затоки.

И рукою подать до неба,

и течет это небо сонно,

голубым серебром тумана

гладя водную гладь и кроны.

Примечтался сегодня сердцу

этот берег с плакучей ивой,

и решило оно за счастьем

плыть по воле волны сонливой.

Но у самой воды внезапно

на глаза навернулись слезы:

зачарованный голос песню

пел совсем у другого плеса.

Перевод С. Гончаренко

10

Я не вернусь, и ночью,

молчащей, теплой, спокойной,

весь мир уснет под лучами

своей луны одинокой.

Тела моего здесь не будет,

и войдет свежий ветер

в открытые настежь окна,

чтобы справиться о моей душе.

Не знаю, будут ли ждать меня

из долгой двойной отлучки

и беречь воспоминания

со слезами и поцелуями.

Но будут цветы и звезды,

и вздохи, и надежды,

и поцелуи на улицах

под тенью ветвей и стен.

И опять прозвучит рояль,

как этой спокойной ночью,

но не будет того, кто слушает

задумчиво у моих окон.

Перевод О. Савича

25

Ночь и ночная дорога —

это одно и то же.

К тайне твоей любви

иду по черному бездорожью.

К тайне твоей любви —

ветром морей тревожных,

светом горных вершин,

ароматной цветочной дрожью.

Перевод Н. Горской

53. Пиренеи

(Воскресная ностальгия)

Над испанской границей вечерняя тишь…

Под негаснущим солнцем вершины искрятся —

мирозданья врата… Очертанья шиферных крыш

остались во Франции — задником декораций.

С колокольни Сальента к нам долетает звон —

воскресный… Ветер в зеленых скалах резвится.

И пахнет югом. И западный горизонт

багрян. И светло струится пшеница.

Мычанье красных коров, тяжелых от молока,

идиллических пастбищ очарованье.

И речь пастуха сердцу до боли близка…

И над родиной — тень вечернего умиранья…

Блаженство, покой, глухомань. И бредут стада,

и — как звездами высь — полны луга бубенцами.

Глухомань, блаженство, покой. И поет вода,

и колокольчики вторят звонкими голосами.

Перевод Н. Горской

60. Осенняя песня

По золотой дороге уходят дрозды, уходят… А куда?

По золотой дороге розы уходят, уходят… А куда?

По золотой дороге, по золотой дороге я бреду…

А куда? Осень, ответь. Ответьте, птицы и цветы.

Перевод В. Михайлова

95

Сначала явилась в белом,

чиста, как сама невинность,

и я влюбился по-детски.

Потом пришла разодетой

в немыслимые наряды,

и я ее втайне проклял.

А там предстала царицей,

кичащейся жемчугами…

О, как я зашелся гневом!

Но сбросила эту роскошь,

и я улыбнулся.

Осталась в одной тунике,

чиста, как была когда-то.

И вновь я в нее поверил.

Потом сорвала тунику

и встала совсем нагою…

Поэзия, моя му΄ка,

нагая, моя навечно!

Перевод Б. Дубина

95

Сначала пришла невинной —

под девическим покрывалом,

и я, как дитя, влюбился.

Но платье она сменила —

разоделась, будто для бала,

и я от нее отвернулся.

Явилась потом царицей,

в драгоценностях небывалых,

и в гневе я задохнулся!

…Но она раздеваться стала.

И я улыбнулся.

Осталась в одной тунике,

маня простотой античной.

И вновь я к ней потянулся.

И сняла под конец тунику

и во всей наготе предстала…

О поэзия, — страсть моей жизни! —

нагая, моя навеки!

Перевод Н. Горской

116

Бабочка света,

красота ускользает,

едва прикоснусь к ее розе.