Вечные любовники - [36]

Норман понимал, что ведет себя с Мари не лучшим образом, однако понимал он и другое: нищета не даст им нормально жить, она их раздавит. Я никогда не смогу зарабатывать намного больше, чем зарабатываю сейчас, размышлял он, сидя в тот день в турагентстве. На детей, которых так хотела Мари, да и он тоже, будет уходить все без остатка, и им наверняка придется искать муниципальное жилье. От этих мыслей у него начинала болеть голова, на душе скребли кошки. И вместе с тем он знал: она права, такая жизнь не может продолжаться вечно, идиллии в ванной комнате отеля рано или поздно наступит конец. Иногда он даже подумывал, и вполне серьезно, о том, чтобы от Хильды избавиться.

Убить он ее, разумеется, не убил, но однажды, в четверг вечером, когда она досмотрела «Мстителей», рассказал ей всю правду. Сказал, что встретил девушку, что зовут ее Мари, что он полюбил ее и хочет на ней жениться.

— Надеюсь, ты дашь мне развод, — закончил он.

Хильда уменьшила звук, однако телевизор выключать не стала. В эти минуты на ее лице, в ее глазах не было и следа той ненависти, которую она, по идее, должна была бы в эти минуты к нему испытывать. Она лишь покачала головой и подлила себе в бокал вина.

— Ты спятил, Норман, — сказала она.

— Можешь считать, что я спятил, если тебе так легче.

— И где ты ее откопал?

— Мы познакомились у нее на работе. В магазине. Она работает на Винсент-стрит.

— И что она в тебе нашла, интересно знать?

— Она любит меня, Хильда.

Хильда засмеялась. И сказала, чтобы он не заливал, — ее, мол, не проведешь.

— Хильда, я говорю тебе чистую правду.

Она улыбнулась, опустила глаза в бокал с вином, а затем, вновь глядя на экран, сказала:

— И давно это у вас, если не секрет?

— Порядочно, — буркнул он. Говорить, что они встречаются уже несколько лет, ему не хотелось.

— Нет, ты просто не в себе, Норман. Если тебе приглянулась продавщица в магазине, это еще вовсе не значит, что ты без нее жить не можешь. Всех ведь все равно не перетрахаешь, дружок.

— А я и не…

— Тем более что гигантом секса тебя при всем желании не назовешь.

— Хильда…

— Молоденькие продавщицы всем мужикам нравятся — тебе об этом твоя матушка случаем не говорила? Думаешь, мне никто не нравится? Думаешь, я не запала на парня, который приходил нам гардины вешать, или на почтальона? Маленький, сексуальный, а как поет — обхохочешься!

— Говорю тебе, Хильда, мне нужен развод.

Она снова засмеялась и выпила еще вина.

— Ну и влип же ты, — сказала она и опять засмеялась.

— Хильда…

— Пошел ты знаешь куда! — Хильда вдруг разозлилась — и не потому, что он требовал развод, а потому, что настаивал на своем, не желал ее слушать. Он ведет себя как последний дурак, объяснила она ему, добавив все то, что он знал и без нее. Что таким, как они, развестись все равно не удастся. Что, если у его подружки нет денег, они будут биться головой об стену и в результате все равно ничего не добьются — только юристам-кровососам дадут заработать.

— Они тебя по миру пустят, эти жулики, — кричала она, и ее голос дрожал от гнева. — Всю жизнь на них работать будешь!

— А мне наплевать… — начал было он, хотя ему было совсем не наплевать. — Мне плевать на все, кроме одного…

— Так я тебе, кретину, и поверила!

— Хильда…

— Послушай, хватит тебе с ней церемониться. Отведи ее вечером в парк или еще куда-нибудь. От нас с тобой не убудет.

Она прибавила звук и быстро допила вино, а потом, в спальне, набросилась на него с еще большим «аппетитом», чем обычно.

— Господи, как это меня завело! — прошептала она в темноте, обхватывая его ногами. — То, о чем мы говорили… девица твоя…

Кончив, она сказала:

— Знаешь, у меня с этим почтальоном было. Клянусь тебе. На кухне. И, если хочешь всей правды, Фаулер тоже иногда меня навещает.

Он лежал радом с ней в темноте и не знал, верить тому, что она говорит, или нет. Сначала он подумал, что, услышав про Мари, она просто старается не отстать от молоденькой, но затем понял, что ошибся.

— Один раз мы занимались этим вчетвером, — призналась Хильда. — Фаулеры, я и еще один парень — он раньше в клубе работал.

Она начала водить пальцами по его лицу, чего он терпеть не мог. Ей почему-то казалось, что это его возбуждает.

— Расскажи еще про свою крошку, — попросила она.

Он сказал, чтобы она оставила Мари в покое и перестала гладить его по лицу. Теперь, когда она рассказала ему про Фаулера и почтальона, он мог не скрывать, сколько времени продолжается его роман с Мари. Он рассказал ей, и не без удовольствия, про первый день нового года, как он пошел в аптеку купить наждачную пилочку и «Колгейт» и как познакомился с Мари, потому что Мари и Мэвис обратились в турагентство за билетами в Коста-Брава.

— Но вы ведь еще ни разу… да?

— Много раз.

— Господи, где же? В подъездах? В парке?

— Мы ходим в отель.

— Ах ты, старый проказник!

— Послушай, Хильда…

— Прошу тебя, продолжай, дорогой. Рассказывай все, как было.

И он рассказал ей про ванную. Она стала задавать ему вопросы, вдавалась в самые интимные подробности, просила, чтобы он описал ей Мари. Когда их разговор подошел к концу, уже светало.

— Про развод забудь, — сказала она ему за завтраком как бы между прочим. — Слышать больше об этом не желаю. Не хочу, чтобы ты из-за меня разорился.