Вечное невозвращение - [10]

Шрифт
Интервал

— Но позвольте! Если вы сумеете передать мне эту энергию, она же убьет меня! Вся эта скопившаяся за несколько поколений сила, находившая выход только в тоске, разорвет меня на части.

— Вы правы. Это очень тяжелое испытание, которому я собираюсь вас подвергнуть. Но вы выдержите, вы же мой двойник, а я выдержал.

— И для чего она мне? Что я должен буду с ней делать?

— Ничего. Только передать своему преемнику. Она не должна пропасть и когда-нибудь найдет свое применение. Хотя кто его знает — может быть, как раз на вас цикл замкнется, и вы сами должны будете ее использовать. Я всю свою жизнь на это надеялся, но мне не представилось ни одного случая. Ничего серьезного или радикального в моей жизни не произошло.

— Неужели вам не приходилось кому-нибудь помогать, кого-либо спасать?

— Нет, — улыбнулся старик, — эта энергия чудовищно огромна, она, по моему мнению, сравнима со всей энергией, производимой сейчас человечеством. И она нужна для каких-то других, очень больших целей, а не для помощи отдельным конкретным людям.

Внезапно Березин замолчал и в изнеможении закрыл глаза; в комнате было душно и сильно пахло лекарствами. Макаров сидел не шелохнувшись и ждал, когда его собеседник отдохнет и снова сможет говорить. Прошло минут десять, старик не шевелился.

— Послушайте, Валерий Матвеевич! Вы спите?

Никакого ответа. Макарову стало страшно от мысли, что тот уже умер. Похоже, что старик все-таки сумасшедший; но вдруг то, что он говорит — правда и он унесет с собой в могилу то, что собирался передать? Цепочка прервется и уже не будет никакой возможности прикоснуться к великой тайне. Он вскочил и резко, с отчаянием тряхнул старика за плечо. Тот открыл глаза.

— Я еще здесь, не волнуйтесь! Сейчас мы с вами попробуем. Но сначала надо выпить чаю.

— Спасибо, я не хочу.

— Нет, нет, вы очень напряжены, а вам надо расслабиться, у меня особый чай, очень успокаивает нервную систему.

Они долго молча пили чай, старик прихлебывал и все смотрел испытующе на Макарова. Наконец отставил чашку в сторону.

— Садитесь ко мне поближе, вот так, колени к коленям. И смотрите мне прямо в глаза. Постарайтесь внутренне убедить себя в том, что все это очень серьезно, что я не сумасшедший. Хотя бы на несколько минут постарайтесь, больше не понадобится. А иначе у нас ничего не получится. Не отводите глаз и читайте вслух какое-нибудь стихотворение, какое-нибудь хорошее стихотворение.

Глядя прямо в глаза своему двойнику и отчаянно давя в себе мысли о том, как все это со стороны выглядит нелепо и смешно, Макаров стал медленно и внятно говорить:

— Кто может знать при слове «расставанье», какая нам разлука предстоит? И что сулит петушье восклицанье, Когда огонь….

Внезапно он увидел, что глаза старика расширились до размеров комнаты, вообще ничего не стало видно, кроме его глаз. Макаров сжался в ужасе, пытаясь читать дальше, но губы уже не слушались. Еще несколько секунд — и он почувствовал вдруг и даже словно увидел, как в него, раздирая все его существо, полился огромный серебристый поток, словно он лежал под водопадом или струя брандспойта била ему прямо в грудь, в голову. Макаров застонал от боли, стиснув подлокотники кресла, попытался закрыть ставшие чугунными веки, но они не поддавались. Он уже не видел кошмарных глаз своего двойника, а видел лицо Анны, сочувственно склонившейся над ним, видел себя маленького, съежившегося, на берегу моря ночью, слышал голос своей матери, которая то ли звала его, то ли за что-то сердито упрекала. Он окунался с головой в океан своей боли — так глубоко, что уже не мог дышать, потом вновь выныривал на поверхность; он плакал от тоски, он кричал о том, как ему тяжело, невыносимо тяжело, хотя на самом деле сидел молча и неподвижно.

Внезапно все оборвалось. Старик, опустив голову, тяжело дышал.

— Не получилось, — еле слышно прошептал он.

— Как не получилось? Я же чувствовал!

— Я не успел передать вам все, мне очень плохо. Придется нам встретиться еще раз, хотя я теперь не знаю, хватит ли у меня сил на вторую встречу. Ах! Почему же вы не приходили так долго?

— Чем я могу вам помочь сейчас? Может быть, вызвать врача?

— Нет, нет, сейчас вы должны оставить меня, я справлюсь сам. А когда приду в себя, я вам обязательно позвоню.

Старик опять забылся. Макаров поднялся и на цыпочках вышел из комнаты.

Очутившись на улице, он медленно, в глубокой задумчивости побрел к дому. Проходя через парк, вдруг почувствовал сильную слабость в ногах и опустился на скамейку. Самочувствие было более чем странное, все тело ватное и рыхлое, словно он только что вышел из тяжелой болезни, а состояние духа чуть ли не восторженное, как после прочитанной прекрасной книги, глубоко задевшей его и растревожившей душу. Макаров закрыл глаза, посидел так несколько минут, вслушиваясь в себя, и вдруг увидел — не то чтобы что-нибудь конкретное увидел, а увидел все сразу. Картины, проносящиеся в его сознании, внешне были сумбурны, но в то же время их объединял какой-то значительный, никак не улавливаемый Макаровым смысл. Он увидел своего отчима, давно спившегося и умершего сапожника, который сидел, склонившись над работой, и громко пел свою любимую песню: «Я милого узнала по походке…»; увидел учебник по тригонометрии с загадочными функциями тангенсов и котангенсов на каждой из многочисленных страниц; увидел свою первую девушку, совершенно голую, моющуюся в огромном тазу; увидел жуткие глаза святых из Успенского собора, мраморные черные склепы заброшенного кладбища в Риге; увидел резную тень от каштанов, первую советскую энциклопедию с большим портретом Мичурина на цветной вкладке; увидел свое письмо, написанное матери много лет назад, любимую тетку, лежащую в гробу, и снова почувствовал резкий запах «Красной Москвы», исходивший от нее; увидел себя, идущего ночью по лесу и вглядывающегося с испугом в каждое дерево; увидел яркие звезды в сентябре над черным безмолвным озером и след от метеорита, прорезавший небосклон; увидел безногих послевоенных калек на рынке, торгующих трофейными часами и облигациями сталинских займов; увидел Балтрушайтиса, читающего свои стихи на приеме в литовском посольстве, Землю с огромной высоты, такую красивую и такую печальную…


Еще от автора Валерий Дмитриевич Губин
Маяк

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Шесть дней

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Зеленый свет

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Десять минут в подарок

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Как научиться летать

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездная пыль

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.