Вечная утопия - [57]

Въ произведеніи, въ которомъ излагаются такія подробности, должно быть удѣлено не мало мѣста военному и финансовому праву, а также вопросу о судопроизводствѣ. Въ этомъ отношеніи «Государство Офирское» принадлежитъ къ самымъ полнымъ произведеніямъ. Скажемъ кратко, что всѣ граждане тамъ подлежатъ отбыванію воинской повинности, но что въ мирное время призывается подъ знамена только одинъ человѣкъ изъ 10. Что касается финансоваго вопроса, до сихъ поръ нигдѣ еще не затронутаго, то говорится, что акцизъ на разные предметы, въ которыхъ нуждаются бѣдные люди, долженъ взиматься въ меньшемъ размѣрѣ, чѣмъ акцизъ на предметы, служащіе для удовлетворенія потребностей богатыхъ (напримѣръ, налогъ на пиво долженъ быть сравнительно ниже налога на вино). Въ послѣднихъ главахъ подробно излагаются законы относительно судопроизводства, представляющіе интересъ только для правовѣдовъ. Отмѣтимъ лишь, что адвокаты, слишкомъ долго затягивающіе свои консультаціи, должны безвозмездно давать небольшіе совѣты, и что примиреніе сторонъ не допускается, такъ какъ судья абсолютно связанъ закономъ и долженъ судить по нему. Уголовное судопроизводство носитъ настоящій инквизиторскій характеръ; это въ сущности обычное нѣмецкое судопроизводство, какимъ оно было въ прежнія времена; наказанія также вполнѣ соотвѣтствуютъ тѣмъ, какія существовали прежде, поэтому на этомъ пунктѣ не приходится останавливаться дольше. Но обратимъ вниманіе на одно важное обстоятельство: пытка не существуетъ въ Офирѣ; это рисуется намъ въ видѣ идеала за 41 годъ до появленія перваго ордонанса объ ея уничтоженіи.

Очень интересно отношеніе населенія Офира къ дуэли и дуэлистамъ, и для того, чтобы понять автора, нужно вспомнить, что въ концѣ ХVII вѣка дуэли получили слишкомъ широкое распространеніе, вызывавшее со всѣхъ сторонъ самые энергическіе протесты, ни къ чему, правда, не приводившіе. Въ Парижѣ поединки устраивались среди улицъ, даже дамы начали скрещивать шпаги ⁴⁰). Между тѣмъ какъ въ нѣкоторыхъ странахъ полагалась смертная казнь за дуэль, въ Офирѣ примѣнялись совершенно другія наказанія. Тотъ, кто вызвалъ другого на дуэль, долженъ былъ всю свою жизнь носить деревянную шпагу и колпакъ сумасшедшаго; это позорное наказаніе распространялось съ драконовской жестокостью также и на его дѣтей. Нѣсколько болѣе снисходительно законъ относился тамъ къ дуэлистамъ изъ дворянской среды; въ этомъ случаѣ наказаніе ограничивалось исключительно виновнымъ; на его гербъ накладывался прочный щитикъ, сверху котораго находились очки, а по бокамъ двѣ кошки, «такъ какъ онъ не обладалъ достаточной степенью великодушія».

Но если подобные проступки влекли за собой наказанія, то великодушныя дѣйствія вознаграждались или дарованіемъ дворянскаго достоинства, или, въ соотвѣтствующихъ случаяхъ, присоединеніемъ къ старому щиту на гербѣ новаго, болѣе красиваго. Въ столицѣ была также почетная площадь «для особенно заслуженныхъ лицъ», имъ воздвигали со всѣхъ сторонъ колонны и выставляли ихъ бюсты. Все это описано съ надлежащими подробностями на основаніи правилъ геральдики.

Вотъ какимъ образомъ устроено это любопытное государство Офирское, и книга оканчивается ссылкой на приведенное выше мѣсто изъ библіи. Если же кто захочетъ знать, гдѣ находится это государство, то отвѣтъ на такой вопросъ дается въ заключеніи: «тамъ, гдѣ царитъ благочестивое усердіе къ истинной христіанской религіи въ ея чистомъ видѣ, и гдѣ учителя и тѣ, кто ихъ слу

шаетъ, ведутъ святой образъ жизни; тамъ обрѣтается Также самое чистое и самое настоящее золото; тамъ, гдѣ право и справедливость связаны между собою самыми крѣпкими узами, тамъ находится самое чистое серебро; тамъ, гдѣ процвѣтаютъ торговля и промышленность, тамъ находится въ изобиліи столь полезная слоновая кость; тамъ, гдѣ подданные видятъ только христіанскіе поступки государя, находятся лучшія обезьяны (sic!); тамъ, гдѣ слуги государя заботятся добросовѣстно и съ неутомимымъ усердіемъ о счастіи своего господина и объ общемъ преуспѣяніи, тамъ находятся самые рѣзвые павлины, но тамъ, гдѣ все это соединено вмѣстѣ, тамъ — царство Офирское».

На многихъ это сочиненіе произведетъ впечатлѣніе доктринерскаго трактата съ многочисленными параграфами. Слишкомъ много въ немъ отводится мѣста сухой номенклатурѣ законовъ и ордонансовъ. Въ сущности мы не можемъ причислять автора къ мечтателямъ или утопистамъ, потому что онъ руководится больше разумомъ, чѣмъ воображеніемъ, и не злоупотребляетъ яркими образами, за которыми иногда не скрывается ничего реальнаго. И тѣмъ не менѣе это произведеніе стоитъ гораздо выше многихъ другихъ утопій, пользующихся успѣхомъ даже въ наше время и представляющихъ для публики болѣе занимательное и болѣе пикантное чтеніе. Въ самомъ дѣлѣ, въ отличіе отъ всѣхъ другихъ политическихъ романовъ, гражданскій правовой строй и государственное устройство не измѣняются въ описываемомъ государствѣ; существующій порядокъ принимается какъ основное начало и имѣется въ виду только нравственное усовершенствованіе. Поэтому-то это сочиненіе гораздо болѣе серьезно, чѣмъ всѣ изложенныя нами раньше несообразныя выдумки. Слова, приведенныя нами въ концѣ, если мы сравнимъ ихъ съ предисловіемъ, объясняютъ все. Не тамъ счастье, гдѣ владычествуетъ царь Маммонъ, а тамъ, гдѣ люди добродѣтель-