Вечная утопия - [13]
Для достиженія этой цѣли онъ находитъ нужнымъ преобразовать общественный строй европейскихъ государствъ. Они должны съѣхаться на соборъ въ Тулузѣ и заключить между собою вѣчный миръ, предоставивъ разрѣшеніе всѣхъ своихъ споровъ международному третейскому суду; верховнымъ судьей долженъ быть папа, который въ эту эпоху торжества и господства церкви дѣйствительно стремился присвоить себѣ подобныя права. Но папство представляетъ очагъ мира и не должно пользоваться свѣтской властью. Не только должны были исчезнуть всякія церковныя владѣнія, но и все накопленное добро должно получить свое первоначальное назначеніе, всѣ эти огромныя сокровища должны быть употреблены на поддержку крестовыхъ походовъ. Формируются арміи, и нашъ предусмотрительный прожектёръ обдумываетъ всякаго рода подробности относительно обмундировки, снабженія провіантомъ и т. п. Войска отправляются на свои сборные пункты подъ звуки военной музыки, чтобы такимъ образомъ привлекать все новыхъ и новыхъ добровольцевъ. На этомъ прекращаются подготовительныя работы къ великимъ событіямъ.
Планы Дюбуа относительно устройства Святой Земли не такъ ясны. Въ сущности все сводится къ основанію государства Гроба Господня подъ покровительствомъ французской короны и, какъ мы бы теперь выразились, подъ гарантіей остальныхъ европейскихъ государствъ. Народы получаютъ различныя территоріи, за исключеніемъ Іерусалима и главнѣйшихъ портовъ; преступники водворяются на военной границѣ; одинъ изъ французскихъ принцевъ получаетъ въ Константинополѣ корону латинскаго императора и, въ качествѣ представителя Европы, распространяетъ свой военный протекторатъ надъ левантскими колоніями. Все это очень практическіе и зрѣло обдуманные планы. Остается главный вопросъ о распространеніи европеизма и христіанства въ странахъ Леванта, которыя должны быть преобразованы на манеръ Европы. Этотъ вопросъ подвергается детальному обсужденію, и авторъ до извѣстной степени удовлетворяетъ современнымъ требованіямъ приверженцевъ реалистической школы. Онъ разсчитываетъ главнымъ образомъ на прекрасный полъ. Мы уже видѣли у Платона, что этотъ, столько ужъ разъ возбуждавшійся, женскій вопросъ не новъ. Нашъ авторъ желаетъ по возможности одинаковаго воспитанія для обоихъ половъ; онъ особенно стоитъ за изученіе женщинами хирургіи и медицины. И такъ, по взглядамъ автора, высказаннымъ въ 1307 году, должны были бы существовать женщины - врачи, но польза, приносимая ими, заключалась бы не въ заботахъ о страждущемъ человѣчествѣ. Женщинамъ-врачамъ предстояла совсѣмъ другая задача. Получивъ основательную научную подготовку, онѣ должны были потомъ отправиться на востокъ, а тамъ принцы и представители духовенства немедленно вступили бы съ ними въ бракъ (авторъ рѣшительный противникъ безбрачія). Благодаря своимъ медицинскимъ познаніямъ эти женщины могли бы войти въ сношенія съ мусульманками, объяснить имъ ихъ соціальное положеніе и обратить ихъ въ христіанство. Наконецъ авторъ надѣется, что свѣтское и каноническое право востока сольются воедино, и онъ рисуетъ предъ нами тѣ экономическія выгоды, которыя проистекутъ отъ осуществленія его проектовъ. Національное чувство, отсутствующее въ другихъ соціальныхъ вымыслахъ, проглядываетъ въ каждомъ словѣ разсматриваемаго произведенія. Авторъ—горячій и восторженный французъ, желающій, чтобы латинская имперія и германская корона принадлежали какому-нибудь Капету или Валуа, чтобы весь міръ и папство находились подъ властью Франціи, послѣ чего можно было бы сказать: теперь настанетъ миръ.
До сихъ поръ никто не подвергалъ внимательному изученію исторію представленій и мечтаній о совершенномъ государствѣ. А между тѣмъ какъ хорошо освѣтило бы такое изученіе весь періодъ, протекшій отъ Платона до Томаса Мора! Эпохамъ, заключающимся въ этомъ длинномъ періодѣ, также были присущи свои великодушныя мечтанія и онѣ также давали просторъ воображенію. Но какая разница между ними и послѣдующимъ временемъ, а также нашимъ! О радостяхъ жизни, играющихъ столь видную роль въ болѣе современныхъ намъ утопіяхъ, здѣсь совершенно нѣтъ рѣчи, и человѣческую мысль волнуютъ одни идеальныя, болѣе возвышенныя стремленія. Религія тогда всецѣло вдохновляла литературу. Этимъ объясняется, почему хиліасты и другіе средневѣковые мечтатели не ожидали отъ революціи измѣненія соціальныхъ отношеній и наступленія золотого вѣка; этого золотого вѣка они ждали только отъ всемогущества Бога. И въ этомъ отношеніи они проявили гораздо больше идеализма, чѣмъ современные утописты.
