Вечная ночь - [39]

Он попытался оттолкнуть меня, но слабел на глазах. Когда он начал заваливаться назад, я крепко обняла его, чтобы делать большие глотки. Мне казалось, что вместе с кровью я втягиваю в себя его душу. Мы никогда еще не были ближе друг к другу.

«Мой, — думала я. — Мой».

И тут Лукас окончательно ослаб и лишился чувств. Осознание захлестнуло меня, как ледяная волна, и вывело из транса.

Я ахнула и отпустила Лукаса. Он с глухим стуком упал на пол беседки, как тряпичная кукла. Зияющая рана там, где мои зубы прокусили его горло, была темной и влажной в лунном свете, поблескивая, как разлитые чернила. Тонкая струйка крови стекала на пол и собиралась лужицей вокруг маленькой серебряной звездочки, выпавшей из моих волос.

— Помогите, — приглушенно, почти шепотом позвала я. Губы все еще были липкими и горячими от крови Лукаса. — Кто-нибудь, пожалуйста! Помогите!

Спотыкаясь, я спустилась со ступенек беседки, отчаянно желая найти кого-нибудь — кого угодно. Родители будут вне себя, миссис Бетани тоже, только в тысячу раз ужаснее, но кто-то должен помочь Лукасу!

— Есть тут кто-нибудь?

— Что с тобой случилось? — Из-за деревьев вышла Кортни, явно в сильном раздражении. Ее белое кружевное платье помялось, а за спиной стоял ее кавалер; видимо, я помешала им обжиматься. — Погоди... у тебя на губах... Это что, кровь?

— Лукас! — Я была в таком глубоком шоке, что ничего не могла объяснить. — Пожалуйста. Помоги Лукасу.

Кортни тряхнула длинными белокурыми волосами, решительно вошла в беседку и увидела лежащего там Лукаса с раной на шее. Она выдохнула:

— О боже. — Потом повернулась ко мне с самодовольной улыбкой. — Самое время тебе повзрослеть и стать вампиром, как и все мы.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Я не убила Лукаса? С ним все в порядке? — всхлипывала я и не могла успокоиться. Мама обнимала меня за плечи; я покорно позволила ей увести себя из беседки. Папа бежал впереди и нес на руках лишенного сознания Лукаса. Остальные учителя маячили неподалеку, чтобы не подпустить других учеников и не дать им догадаться о случившемся. — Мама, что я наделала?

— Лукас жив. — Ее голос никогда еще не звучал так нежно. — Он поправится.

— Ты уверена?

— Совершенно уверена. — Мы поднялись по каменным ступеням. Я споткнулась о каждую. Меня так трясло, что я едва шагала. Мама погладила меня по голове. Волосы мои растрепались, косички расплелись. — Милая, иди наверх, в нашу квартиру, хорошо? Умойся. Успокойся.

Я замотала головой:

— Я хочу остаться с Лукасом!

— Он даже не поймет, что ты рядом.

— Мама. Пожалуйста!

Она хотела отказать мне, но поняла, что спорить бесполезно.

— Пойдем.

Папа отнес Лукаса в каретный сарай. Войдя туда, я не сразу сообразила, зачем в каретном сарае нужна квартира, стены которой обшиты черными деревянными панелями, и на них висят коричневатые фотографии в старинных рамках. Потом вспомнила, что именно здесь живет миссис Бетани, но была слишком потрясена, чтобы бояться ее. Я попыталась войти в спальню, чтобы увидеть Лукаса, но мама покачала головой.

— Умой лицо холодной водой. Сделай несколько глубоких вдохов. Возьми себя в руки, милая, тогда и поговорим. — Криво улыбнувшись, она добавила: — Все будет в порядке. Вот увидишь.

Я долго не могла повернуть липкими дрожащими руками ручку на двери в ванную, а взглянув в зеркало, поняла, почему мама так настаивала, чтобы я умылась. Губы были испачканы кровью Лукаса, несколько капель размазалось по щекам. Я открыла краны, отчаянно стремясь смыть с себя свидетельство того, что натворила, но едва прохладная вода потекла на пальцы, я пристальнее всмотрелась в кровавые пятна. У меня такие красные губы... и все еще припухшие от поцелуев.

Я медленно провела по губам кончиком языка. На них все еще ощущался вкус крови Лукаса, и мне казалось, что в этот миг он даже ближе ко мне, чем когда я его обнимала.

«Стало быть, вот что это значит», — думала я. Родители всю жизнь твердили мне, что однажды кровь станет чем-то большим, нежели просто кровь; большим, нежели нечто, принесенное ими из лавки мясника и предложенное мне за обедом. Я никогда не могла понять, что они имеют в виду. А теперь поняла. В некотором смысле это и вправду было похоже на первый поцелуй с Лукасом: мое тело знало, что мне требуется, и хотело этого задолго до того, как догадалось сознание.

Потом я подумала о Лукасе, откинувшемся назад, когда я его целовала, и полностью мне доверившемся. Снова нахлынуло чувство вины, и я опять заплакала и начала плескать водой в лицо и на шею. Потребовалось несколько минут и много глубоких вдохов, прежде чем я смогла выйти из ванной.

Кровать миссис Бетани представляла собой черное резное уродство с витыми столбиками, поддерживающими балдахин. Явно сделана много столетий назад. В самом центре лежал Лукас, без сознания, такой же бледный, как бинты у него на горле. Но он дышал.

— Он жив, — прошептала я.

— Ты выпила не так много крови, чтобы сильно навредить ему. — Отец глянул на меня в первый раз с того момента, как вбежал в беседку. Я боялась увидеть в его взгляде осуждение или же, учитывая, что я наделала, — замешательство, но папа был спокоен и вполне доброжелателен. — Тебе нужно научиться выпивать за один раз около пинты, не больше.