Вечная ночь - [30]

Только Вик мог назвать последствия неудавшегося первого свидания разводом. Мы с ним вовсе не были друзьями раньше, так что, сказав «по-прежнему», он здорово преувеличил, но я не стала обращать на это внимания. Кроме того, Вик мне нравился.

— Мы по-прежнему друзья.

— Отлично! Чудики должны держаться вместе.

— Ты назвал меня чудиком?

— По мне, так это высшая честь. — Мы шли по коридору. Вик вытянул руки и обвел одним жестом все: высокие потолки, темную резьбу по дереву, обрамлявшую все двери, приглушенный свет, просачивавшийся сквозь старые окна и отбрасывавший длинные неровные тени на пол. — Это место — просто средоточие всего странного. Поэтому тот, кто кажется чудаковатым здесь, будет нормальным в любом другом месте. Во всяком случае, я именно так и считаю.

Я вздохнула:

— Знаешь, похоже, ты прав.

И он точно не ошибался, говоря, что в месте, подобном академии «Вечная ночь», нужно иметь как можно больше друзей. Дело не в том, что мне здесь хоть когда-нибудь нравилось, но за короткое время, проведенное с Лукасом, я поняла, каково это — не быть отчаянно одинокой. А теперь, без него, мое одиночество сделалось намного острее. Теперь я понимала, насколько лучше все могло бы быть, и от этого становилось еще тяжелее выносить это недружелюбное, пугающее место.

Смена времен года не улучшила ситуацию. Готическую архитектуру школы слегка смягчали роскошный плющ и зеленая лужайка. Яркий солнечный свет пробивался даже сквозь узкие окна с витражами. Но теперь сумерки наступали раньше, и «Вечная ночь» производила впечатление еще большей изолированности от всего мира, чем прежде. Температура падала, постоянный холод просочился в классы и спальни, и иногда казалось, что морозные узоры на окнах навеки въелись в стекла. Даже красивые осенние листья, одиноко шелестя на ветру, вызывали жутковатое чувство. Они уже падали с деревьев, оставляя обнаженными ветви, которые напоминали растопыренные когти, царапающие серое, затянутое тучами небо.

Я гадала, не придумали ли основатели школы Осенний бал, чтобы подбодрить учеников в это мрачное время года.

— Навряд ли, — сказал Балтазар. Мы с ним сидели за одним столом в библиотеке; он предложил мне вместе заниматься через пару дней после злополучной поездки в Ривертон. В старой школе я никогда ни с кем не занималась, потому что занятия обычно превращались в разговоры и дуракаваляние, и приходилось делать уроки намного дольше, а я предпочитала быстренько выполнить домашнее задание и забыть о нем. Но оказалось, что Балтазара это тоже устраивает, поэтому в следующие две недели мы провели с ним вдвоем много времени, часами сидя бок о бок и едва обмениваясь парой слов. Разговоры начинались только тогда, когда мы складывали учебники. — Подозреваю, что основатели школы просто любили осень. Думаю, она выявляет истинный характер «Вечной ночи».

— Вот поэтому все так нуждаются в положительных эмоциях.

Балтазар усмехнулся и закинул на плечо кожаную сумку:

— Это не самая ужасная школа на земле, Бьянка. — Балтазар меня поддразнивал, но я видела, что он искренне беспокоится. — И мне бы хотелось, чтобы тебе здесь было весело.

— Значит, нас таких уже двое, — сказала я, кинув взгляд в угол, где несколько минут назад заметила что-то читавшего Лукаса.

Он все еще сидел там, его бронзовые волосы сверкали под светом лампы, но он даже глазом не повел в нашу сторону.

— Тебе бы здесь понравилось, если бы ты по-настоящему попыталась. — Балтазар придержал для меня дверь библиотеки. — Просто нужно во всем как следует разобраться. И постарайся поближе познакомиться с людьми.

Я глянула на него:

— Типа Кортни?

— Поправка: постарайся поближе познакомиться с подходящими людьми. — Говоря «подходящие люди», Балтазар не имел в виду самых богатых или самых популярных; он подразумевал достойных.

Но пока единственным таким человеком из всей толпы был сам Балтазар, поэтому я решила, что справляюсь с этим не так уж и плохо.

— Не думаю, что «Вечная ночь» подходит каждому, — призналась я. — Вот я уверена, что мне она не подходит. Понятно, что она служит определенной цели, но я буду рада, когда ее закончу.

— Я тоже, но по другой причине. — Балтазар медленно шел рядом со мной, тщательно соразмеряя свои шаги с моими, чтобы я не отставала. Иногда я вдруг замечала, какой он крупный — высокий, широкоплечий, мощного сложения, — и в животе у меня возникала странная щекотка. — В «Вечной ночи» я всегда чувствую, что могу понять целый мир. Будто могу им управлять. Каждый новый предмет, каждая новинка — я просто жду не дождусь, когда выйду отсюда и все это испробую сам.

Его энтузиазм не помог мне полюбить школу, но Балтазару удалось заставить меня улыбнуться — кажется, впервые за целую вечность.

— Что ж, по крайней мере один из нас счастлив.

— Надеюсь, скоро мы оба будем счастливы, — негромко произнес Балтазар.

Его темные глаза пристально, изучающе всматривались в меня, и я снова почувствовала ту теплую щекотку.

Мы дошли до арки, ведущей к спальням девочек, и Балтазар остановился прямо на границе. Я легко представила его себе в девятнадцатом веке, с любезными манерами, отвешивающим мне поклон, и губы мои растянулись в улыбке.