Вечная месть - [116]

22.05, Осдорф, Гамбург

— Поразительно, правда?

Мария не слышала вопроса Грубера. В ушах у нее звенело, и каждый нерв словно горел. Она смотрела на мужское тело, лежащее на металлическом столе. Обнаженное тело. Лишенное не только одежды, но и кожи. Сплошные красные мышцы. Маленькие капельки крови усыпали алюминиевую поверхность под ним.

— Я вгрохал кучу денег, чтобы создать тут идеальные условия. — Грубер не вещал и не бормотал. Мария оценила степень его безумия по размеренной, спокойной речи. — Целое состояние ушло на то, чтобы сделать тут звукоизоляцию. Это вполне себя оправдало, потому что он, — Грубер кивком указал на лишенное кожи и всякой человечности тело на столе, — визжал как девчонка.

Марию мутило, голова раскалывалась.

— Ой, виноват… Это Корнелиус Тамм, — извинился Грубер так, будто забыл представить кого-то на вечеринке. — Ну знаешь, певец.

— Зачем? — каким-то образом сумела выговорить Мария.

— Зачем? Зачем я это сделал? Да ведь он меня предал. Все они предали. Они сговорились с фашистскими властями и продали меня. Мою жизнь. Пит ван Хоогстраат был единственным, о ком знала полиция, поэтому его отправили опознать меня. Но договорился обо всем Пауль Шайбе, с безопасного расстояния. А остальные с ним согласились. Даже Корнелиус, мой друг. — Он повернулся к Марии. Его глаза увлажнились. — Я умер, Мария. Умер. — Он прижал руку к груди. — До сих пор чувствую, куда вошли пули. Я видел твою смерть, а потом умер, стоя на коленях на железнодорожной станции.

— О чем ты говоришь? Что значит — ты умер? Кем ты себя считаешь, Франк?

Грубер приосанился.

— Я Рыжий Франц. Я вечный. Я прожил две тысячи лет. Скорее всего даже больше, но пока не все могу вспомнить. Я был воином и отдал свою жизнь, принес ее в жертву ради своего народа, чтобы Земля возродилась. Дважды. Один раз почти полторы тысячи лет назад, а второй уже как Рыжий Франц Мюльхаус.

— Рыжий Франц Мюльхаус? — изумилась Мария. — Даже если не вникать в идеи реинкарнации, у тебя попросту нелады с арифметикой. Ты родился задолго до смерти Мюльхауса!

— Ты не понимаешь, — покровительственно улыбнулся Грубер. — Я был и отцом, и сыном. Мои жизни перехлестнулись. Я видел свою смерть с двух ракурсов. Я — мой собственный отец.

— А!.. Понятно… Мне очень жаль, Франк. — Теперь Мария окончательно все поняла. — Рыжий Франц Мюльхаус твой отец?

— Мы все время скрывались. Постоянно. Нам приходилось красить волосы. В черный цвет. — Грубер провел рукой по своей густой, слишком темной шевелюре. — Иначе любой мог заметить наши рыжие волосы. А потом нас предали. Моих отца и мать застрелили спецназовцы. Жертвоприношение, организованное теми предателями. Я смотрел, как умирает мой отец. И слышал, как он сказал «предатели». Потом меня увезли. Груберы меня усыновили. У них не было детей. Они не могли их иметь. Но они растили меня так, будто и не было в моей жизни первых десяти лет, словно я их собственный ребенок и всегда им был. Через какое-то время мне и самому все, что произошло в прошлом, начало казаться плохим сном. Я обнаружил, что многое не могу вспомнить. Словно кусок жизни исчез. Стерся.

— Что случилось, Франк? Почему ты изменился?

— Я учился в университете, изучал археологию. И как-то посетил музей Нижней Саксонии в Ганновере. Там я его и увидел, Рыжего Франца. Он лежал в выставочной витрине, лицо сгнило практически до костей, но роскошная грива густых рыжих волос сохранилась прекрасно. И в тот миг я понял, что смотрю на останки тела, в котором некогда жил. Я понял, что мы можем увидеть себя, словно уже однажды были, словно жили раньше. Именно тогда все ко мне и вернулось. Я вспомнил, как отец говорил мне, что спрятал ящик на месте старых археологических раскопок. Он сказал, что если с ним что-то случится, чтобы я нашел ящик, и тогда я узнаю правду.

Грубер выпустил из рук полотнище, и оно скрыло ужасную картину — лишенное кожи тело Корнелиуса Тамма. Он подошел к одному из шкафов, стоящих вдоль стены подвала. А когда он повернулся спиной, Мария отчаянно попыталась высвободить руки из веревки. Но они были связаны слишком туго. Грубер вынул из шкафа ржавый металлический ящик.

— Тайный дневник моего отца и подробные сведения о его группировке. Я вспомнил, где он его закопал. В точности. Я отправился туда и выкопал его. Дневник поведал мне всю историю и имена всех предателей. — Грубер помолчал. — Но в тот день, когда я смотрел на Рыжего Франца, ко мне вернулись не только воспоминания детства. Ко мне вернулась вся память. Моя память обо всем, что происходило до этой жизни. Я знал, что тело болотной мумии, на которое я смотрю, некогда было моим. Что я жил в этом теле более полутора тысяч лет назад. А также знал, что жил и в теле моего отца. Что отец и сын были одним. Тем же самым.

— Франк… — Мария посмотрела на бледное мальчишеское лицо. Она вспомнила, что окрестила его Гарри Поттером, когда впервые увидела, и что всегда считала его хорошим человеком. Добрым. — Ты болен. У тебя бредовые идеи. Мы живем только раз, Франк. У тебя в голове все… перемешалось. Я понимаю, правда понимаю. Видеть, как убивают родителей… Послушай, Франк, я хочу тебе помочь. И могу тебе помочь. Просто развяжи меня.