Вечерняя прогулка джентльмена - [3]

Тот джентльмен, вынув трубку изо рта, сказал, опять-таки насмешливым тоном, что и он так думает, и предложил леди свою руку.

«Полагаю, вам не стоит беспокоиться», — заметил мистер Пэрэбл, становясь между ними.

Я — женщина почтенная, и у меня не хватает слов, чтобы описать, что за этим последовало. Помню, как шляпа мистера Пэрэбла взлетела в воздух, а потом краснолицый джентльмен уже лежал затылком, разметав сигареты, у меня на прилавке. Я, конечно же, стала громко звать полицию, но ни один человек меня не поддержал; и полиция появилась только после того, как между ними завершился, выражаясь профессионально, «четвертый раунд».

Последнее, что я видела, это как мистер Пэрэбл трясет молодого констебля, с головы которого свалился шлем, а трое других полицейских стараются его оттащить. Обнаружив шляпу краснолицего джентльмена на полу своего киоска, я вернула ее ему; однако после тщетной попытки нахлобучить ее на голову, тот удалился, держа шляпу в руке. Леди куда-то скрылась.

Мисс Дженкс утверждает, что смогла бы узнать ту леди. На ней была шляпка, задрапированная черным шифоном, и по ней — маки, к тому же на носу и щеках леди она заметила веснушки.

Старший офицер полиции С. Уэйд, отвечая на вопросы нашего представителя, позволил себе произнести следующее:

— Да. Вечером в четверг, двадцать седьмого, я состоял на дежурстве в полицейском участке по Уайн-стрит.

— Нет. Не припомню, чтобы кто-нибудь в чем-нибудь обвинил джентльмена по имени Пэрэбл.

— Да. Примерно около десяти вечера привели джентльмена, обвиненного в учинении дебоша в выставочном центре Эрлс-Корт, а также в нападении на полицейского, находящегося при исполнении служебных обязанностей.

— Джентльмен назвался мистером Арчибальдом Куинси, Харкорт Биллингс, Темпл.

— Нет. Джентльмен не обращался с заявлением по поводу поручительства и выразил готовность провести ночь в тюрьме. Нам не возбраняется действовать по собственному усмотрению, и мы постарались устроить его поудобнее.

— Да. Одна леди.

— Нет. Насчет джентльмена, который ввязался в драку в Эрлс-Корт. Имени она не упоминала.

— Я показал ей обвинительный лист. Она поблагодарила и ушла.

— Этого я сказать не могу. Одно могу сказать, в девять пятнадцать утра в пятницу был внесен залог, и, как выяснилось, деньги были уплачены лично Джулиусом Эддисоном Таппом, владельцем прачечной «Солнечный ручей» в Туикенхэме.

— Это нас не касается.

Нарушитель порядка, выпив в половине восьмого под моим личным наблюдением чашку чая с небольшим тостом, покинул участок в сопровождении мистера Таппа вскоре после десяти утра.

Старший офицер полиции Уэбб признал, что ему известны случаи, когда во избежание всяких неприятностей нарушители порядка называют себя вымышленным именем, однако отказался пускаться в дальнейшее обсуждение этого вопроса.

Старший офицер полиции Уэйд, выразив сожаление по поводу того, что не имеет более времени общаться с нашим представителем, сказал, что, вполне вероятно, сможет узнать ту леди, если увидит ее еще раз.

Не претендуя на компетентность в подобных вопросах, старший офицер полиции Уэйд полагает, что ее вполне можно назвать в высшей степени смышленой и исключительно привлекательного вида молодой особой.

От мистера Джулиуса Таппа, владельца прачечной «Солнечный ручей», к которому наведывался наш представитель, мало чего удалось добиться, поскольку мистер Тапп на все обращенные к нему вопросы отвечал односложно: «Ответов не даю!»

По счастью, наш представитель, возвращаясь обратно через сушильню, смог взять короткое интервью у миссис Тапп.

Миссис Тапп вспоминает, что впускала одну молодую леди в дом утром в пятницу двадцать восьмого, как раз открыв дверь, чтобы взять оставленное молочницей молоко. Как отмечает миссис Тапп, голос у леди был осипший в результате того, как та сама разъяснила с милым смешком, что ей пришлось всю ночь пробродить по Хэм-Коммон, поскольку в тот вечер безмозглый носильщик на вокзале направил ее совсем не туда, а будить и тревожить соседей в два часа пополуночи леди не хотелось, что миссис Тапп сочла весьма благоразумным с ее стороны.

Миссис Тапп описывает молодую леди как особу с весьма милыми манерами, однако по виду несколько утомленную, что и понятно. Леди спросила мистера Таппа, пояснив, что его приятель попал в беду, что ни в малой степени не удивило миссис Тапп, каковая лично ни с какими социалистами дела не имеет. Получив такое известие, мистер Тапп живо оделся и сбежал вниз, после чего ушел из дома вместе с молодой леди. На вопрос, что это за приятель такой, мистер Тапп крикнул на ходу, что миссис Тапп он незнаком, некто мистер Куинс, а может быть, Куинси.

Миссис Тапп убеждена, что мистер Пэрэбл также является социалистом, и поговорка «рыбак рыбака…» ей хорошо известна. Однако она уже многие годы обслуживает мистера Пэрэбла и всегда считала его вполне приличным клиентом. И поскольку в этот момент появился мистер Тапп, наш представитель поблагодарил миссис Тапп за предоставленные сведения и удалился.

Мистер Хорациус Кондор-младший, согласившийся отобедать в обществе нашего представителя в ресторане «Холборн», вначале воздерживался от ответов на задаваемые вопросы, но мало-помалу снабдил нашего представителя следующей информацией: