Вечерняя книга - [37]

Вот так однажды, подумав, я и написал под настроение то ли очерк, то ли рассказ о нашем знакомстве, назвав в нем подлинные имена, но не указывая фамилий.

Напечатали его довольно скоро в солидной центральной газете, и уже дней десять спустя получил первый читательский отклик, пересланный редакцией.

«Дорогой товарищ, — бежали по тетрадочной, в клетку странице округлые, с завитушками слова-строки. — Прочитал я Вашу статейку и прошу срочно сообщить мне фамилии и точный адрес этих товарищей. Судя по Вашим описаниям, места там хорошие, для здоровья пользительные. По состоянию здоровья и возрасту они мне подходят, намерен съездить на разведку, и очень нужен надежный адресок, чтобы на первое время было где пристроиться…»

Письма читателей бывают самые разные, порой неожиданные и необычные по содержанию, — это сразу же насторожило каким-то делячеством, бесцеремонностью. На минуту представил, что может получиться, если укажу адреса Андрея и Василия, и все во мне запротестовало, взбунтовалось. Мало того, что нас с товарищем приветили, так нате вам еще гостенька — примите, обласкайте, пока он приглядывается!.. Конечно, проще простого было бы ответить, что все в очерке придумано, вымысел, за что с нашего брата литератора не взыщешь; обобщал, типизировал и так далее; но почувствовал, что не могу и так поступить: не хочу врать, не могу как бы перечеркивать живых симпатичных мне людей, открещиваться от них. Поступил не лучшим, вероятно, образом, но зато решительно и окончательно: порвал письмо и выкинул — не было его!..

И оказалось, жестоко — насчет окончательности — ошибся.

Второе, нынче полученное письмо было попространнее первого и начиналось с выговора.

«Уважаемая редакция! Автор напечатанной в вашей газете статейки «Земляки» не ответил мне и тем нарушил нормы нашей самой передовой печати. Я всю жизнь проработал на всякой руководящей работе, недавно переведен на заслуженный почетный отдых и так этого дела не могу оставить! Прошу запросить автора, действительна ли проживают в их области мастера-наладчики Андрей и Василий или он все сочинил про них, украсил и тем самым ввел в заблуждение читателей? Тогда это называется очковтирательство, за что по нынешним временам надо привлекать к ответственности. Что-то не верится, что есть такие распрекрасные люди, которые первых встречных ведут к себе домой, угощают и даже поят. Где он, интересно, видел таких? А если все-таки он документально подтвердит, что Андрей и Василий фактически, как таковые, существуют, обязательно вышлите мне их адреса. Что для меня очень важно и за что буду премного благодарен…»

К этому деловито-назидательному посланию и была приложена прижатая скрепкой бумага из редакции с повторенной просьбой ответить по существу вопроса.

…Находился я из угла в угол и накурился так, что и ноги гудели, и во рту было горько, как после хины: понимал, что ответить в этот раз придется, но не находил, какими выражениями воспользоваться, чтобы и вежливо было, и понятно. Перебрав множество вариантов, остановился на самом простом — излагаю его конспективно.

Да, Андрей, Аня и Василий — реальные, живущие неподалеку от меня люди, и я рад, что узнал их. Адрес их сообщить отказываюсь: не хочу, чтобы мой настойчивый корреспондент свалился им как снег на голову, — радушия по требованию не бывает. Равно, как надеюсь и на то, что этим ответом наша переписка и ограничится. Что же касается его несколько обобщенного вопроса — где я видел таких людей? — могу со всей убежденностью человека, также уже немолодого, пожившего и повидавшего, ответить, что их легко может увидеть и он сам: на своей лестничной площадке — в соседних квартирах, на своей улице, в своем городе, в любом уголке нашей необъятной страны. Если, конечно, идти к людям с открытой душой, без расчета и корысти.

Аккуратно перебелив черновик, я размял плечи, удовлетворенно поднялся из-за стола: по-моему, по существу отвечено.

ПОЛЕЗНЫЙ СОВЕТ

— К вам можно?

— Да, да, входи. Садись. Чего давно не заглядывал?

— Дел особых не было. А так что ж — время отнимать у вас…

— Ну, это ты брось. Затворником тоже нечего сидеть — тебе это вредно.

— Пожалуй…

— Одну минутку, извини… Алле, алле! Алексей Петрович?.. Алексей Петрович, рад вас приветствовать! Да, да, да, да!.. Поможете нам?.. Ну, огромнейшее вам спасибо!.. Именно вам, вам! Мы всегда вашу поддержку ценим. Еще раз — спасибо. И вам — всего хорошего. До свиданья, до свиданья!.. Во, видал, как вопрос решен? За одну минуту!.. Ну ладно… Так как, спрашиваю, живешь?

— Неплохо вроде. А ты как? Ты ведь хотя и помоложе меня, а все равно, наверно, устаешь?

— Да нет будто, не жалуюсь… Слушай. Слушай, а ты что это со мной так разговариваешь?

— Обыкновенно. Как ты со мной, так и я с тобой.

— У тебя это что-то новое.

— Верно — новое. А у тебя — старое.

— Не придирайся, привык я так со всеми — запросто. Некогда миндальничать.

— Я сейчас слышал, как ты — запросто. Сама любезность!

— Эка, хватанул! Я знаешь, с кем говорил? То-то и оно. Что он, что я, а что ты, допустим, — хочешь не хочешь, а разница-то есть.

— Объясни тогда — в чем?

— Ну как тебе сказать… В положении, что ли. В авторитете. Дистанция какая-то должна быть все-таки?