Вечерний свет - [118]
Год спустя издатель Пуле-Маласси, близкий друг Бодлера, публикует первые стихи Верлена, не предназначавшиеся для печати, — цикл «Подруги», включенный через много лет в один из его последних сборников «Параллельно». Десять сонетов молодого автора были удостоены чести судебного осуждения совместно с «Обломками» Бодлера.
Через столетие после Ватто{177} гений этого художника с его загадочной многозначительностью, утонченной меланхолией, с его марионетками, мучимыми чувственностью и ощущением своей анахроничности, — вся эта стилизованная комедия «дель арте» оживает в стихах сборника «Галантные празднества», первой вершине творчества Верлена. Но здесь сразу же обнаруживается и характерная черта Верлена: его неровность; он самый неровный среди всех великих поэтов. Время его помолвки с Матильдой Мотэ знаменуется довольно заурядными стихами, объединенными в сборник «Добрая песня», которые он сам, однако, оценивает весьма высоко:
«В довольно объемистом багаже моей поэзии я отдаю им предпочтение как наиболее искренним».
Верлен вступает в брак в начале франко-прусской войны. Он числится в составе национальной гвардии, однако его чаще можно встретить в кабачке, чем на службе. Вскоре после этого его настигает письмо Рембо, который, будучи десятью годами моложе Верлена, становится его злым гением. После ужасных сцен в доме Верлена они вместе уходят из него, покидают Париж, а затем и Францию. Оба поэта ведут жизнь бродяг, скитаясь по дорогам Бельгии и Англии. В этот период возникают первые «Песни без слов», возможно, самое значительное из всего, что написал Верлен. Несомненно, что скитальческая жизнь Верлена и Рембо, длившаяся около полутора лет, объясняется прежде всего личными, но также и политическими мотивами. Участие Рембо в Коммуне доказано; Верлен считался политически неблагонадежным, поскольку в дни Коммуны он сохранил свою должность — он служил тогда чиновником в парижской ратуше. Не случайно, что в Лондоне оба поэта общаются преимущественно с беглыми коммунарами, например с другом Верлена Вермершем или с Лиссагаре{178}, знаменитым автором «Истории Парижской коммуны».
Коммуна оставила несомненные следы в творчестве обоих поэтов. Большое стихотворение Рембо «Париж оживает вновь» достаточно известно; менее известна «Баллада в честь Луизы Мишель» Верлена, еще меньше — его «Побежденные», и уж почти ни в одном издании не найдешь его большого стихотворения в терцинах «О мертвых», которое хотя и описывает контрреволюционную резню 1834 года — те самые события, что представлены на одной из литографий Домье{179}, — но в конце говорит о Коммуне:
В июле 1873 года в Брюсселе отношения двух поэтов доходят до катастрофы: Верлен стреляет в Рембо, который пригрозил навсегда его покинуть. Он ранит его и получает два года тюрьмы. В период заключения выходят его «Песни без слов», он работает также над теми стихами, которые позднее будут опубликованы в сборниках «Мудрость» и «Давно и недавно». В тюрьме начинается тот период в жизни Верлена, который можно определить названием его же позднего сборника «Параллельно»: поэт демонстративно возвращается в лоно религии, и на протяжении двадцати лет в его стихах самый неистовый эрос будет чередоваться с призывами к спасению. Не подлежит сомнению, что в этом таился и некий расчет. Несомненно также, что большая часть собственно религиозной поэзии Верлена изобилует прописными истинами и скучнейшей благонамеренностью. Но наряду с этим, есть в ней и стихи, исполненные темной, глубокой и потрясающей религиозности, как, например, «Agnus Dei»[61] — словно хриплым голосом, с запинками выдавленное стихотворение, превосходно переведенное Рильке.
Бессмысленно пытаться разрешить спор историков литературы о ребячливости или расчетливости Верлена. Рембо, который в период верленовского заключения работает над последним своим произведением — стихотворением в прозе «Сезон в аду», — Рембо в возрасте двадцати с небольшим лет окончательно оставляет поэзию, равной которой еще не знал мир; и еще семнадцать лет кряду, до своей кончины, будет скитаться по Европе, Вест-Индии, Абиссинии, предпочитая жизнь авантюриста, сезонного рабочего, солдата и торговца; и он, и Верлен дают, по сути дела, один и тот же ответ: Рембо — тем, что он умолкает; Верлен — на свой манер, оглушая себя алкоголем, мечась между ханжеством и оргиями, судорожно борясь за свое человеческое достоинство, продолжая цепляться за творчество, которое постепенно иссякает, как медленно текущий поток. Общество победивших буржуа победило обоих.
