Вдребезги: GREEN DAY, THE OFFSPRING, BAD RELIGION, NOFX и панк-волна 90-х - [17]

Если прослушивание хорошей музыки и пренебрежение великой литературой что-то и дало молодому Лоуренсу Ливермору, то это была мечта о Западе, которым грезили многие ребята. Мечта слишком сильная, чтобы ее можно было засунуть в долгий ящик. Пускай телом юноша находился на твердой почве пока что не заржавевшего пояса Среднего Запада[8], но душой он был в Калифорнии. Он слушал The Doors, которые пели ему, что «Запад – лучше всех, / иди сюда, а мы сделаем все остальное». (Слова Джима Моррисона, фронтмена The Doors, оказались пророческими; в конце концов он перебрался на восток, в Париж, и умер в ванне.) Что бы ни сулила Калифорния, он хотел оказаться там.

Сегодня Лоуренс Ливермор – один из нескольких мастодонтов панка, у которых я взял интервью для этой книги. В семидесятилетнем возрасте его мысли резво скачут между такими разнообразными темами, как история Китая, футбольный клуб «Фулхэм», бейсбол, движение хиппи и панк-рок. Он сменил Западное побережье на Восточное и теперь живет в нью-йоркском районе Куинс. Он спорит в Twitter, помогает установить происхождение ранних фотографий Green Day и через Facebook спрашивает, может ли кто-нибудь из друзей помочь ему отпраздновать день рождения, устроив пешее шествие по острову Манхэттен. Как и многие люди, чьи истории легли в основу этой книги, он был невероятно любезен и щедро уделил мне время.

Однако в 1960-е годы Лоуренс Ливермор был всего лишь пацаном, притом не самым мудрым. Чтобы подготовиться к своему путешествию к побережью Тихого океана, Ливермор продал мотоцикл, на котором рассекал по улицам Детройта, и купил фургон Volkswagen в сомнительном состоянии. Свои мирские пожитки он раздал друзьям или сборщикам мусора. По пути в Калифорнию его остановили двое офицеров из полицейского управления Сан-Франциско и нашли у него две таблетки бензедрина, которые парень прихватил в дорогу. На Лоуренса нацепили наручники и доставили в окружную тюрьму, где ему пришлось провести два дня. Освободившись, он осознал, что руки у закона не только длинные, но и загребущие. Копы забрали почти все накопления, которые он припас на новую жизнь, оставив лишь жалкие тридцать пять долларов. После этого инцидента дневной рацион Ливермора сократился до одного пакетика коричневого риса.

В Северной Калифорнии Ливермор занимался вещами, типичными для того времени и места. Порой его забрасывало в сомнительную компанию, например в «Партию белых пантер»[9]. Да, он не состоял в ней, но был достаточно приближен, чтобы на собственной шкуре испытать ее махинации. Слушая провокационные требования свергнуть «порочную структуру власти свиней с ее безумными цепными псами» и «освободить заключенных всех федеральных тюрем, тюрем штатов, деревенских и городских», Ливермор воочию наблюдал, как непринужденно слова бунтарей расходятся с делом. «Партия белых пантер» настойчиво призывала своих последователей воздерживаться от наркотиков, однако один из ее лидеров, Джон Синклер, поглощал препараты с такой же жадностью, с какой проглатывал главы «Поваренной книги анархиста». «Делай, как я говорю, а не как я делаю», – отвечал он на обвинения в лицемерии.

Рональд Рейган переизбрался на второй срок, став сороковым президентом Соединенных Штатов, а Лоуренс Ливермор тем временем жил скромно, но со вкусом. Отказавшись от своих наполеоновских планов стать спасителем Америки (его взгляды были гремучей смесью из неприкрытого неолиберализма и жесткого народного патернализма), он избрал путь отшельника. Вместе со своей подругой Энн он обосновался в крошечном поселке Спай-Рок в округе Мендосино в Калифорнии, почти в двухстах милях к северу от Залива. Зимой стоял адский холод, летом – адская жара. Финансовое положение парня зачастую было настолько плачевным, что ему приходилось рассчитывать, хватит ли бензина в баке его колымаги, чтобы добраться до ближайшего магазина и обратно. Энн занималась садоводством, если так можно назвать уход за небольшой грядкой марихуаны. Сельские районы Северной Калифорнии были словно французская Шампань, за одним малым исключением: вместо вина народ выращивал марихуану. Когда приходило время сбора урожая, полицейские на вертолетах нарушали спокойствие глухих деревень, заставляя понервничать нелегальных фермеров. Несмотря на то что Лоуренс оборудовал в доме тайник, который нельзя было увидеть с воздуха, у нашего наркобарона сельского пошиба тряслись поджилки при одной мысли о том, что к нему нагрянут копы.

Ливермор вспоминает 1985 год как худший в своей жизни. Чтобы поскорее избавиться от кризиса среднего возраста, он решил сколотить музыкальную группу The Lookouts и стал кем-то вроде ее лидера. Группа задумывалась как пауэр-трио, но состояла из двух человек. К Ливемору присоединился бас-гитарист, который был на двадцать четыре года моложе его, парень с крутым и по-настоящему панковским прозвищем Кайн Конг. Барабанщик – вот единственное, чего хотели The Lookouts, не считая, конечно, славы.

Как это часто бывает, решение проблемы находилось прямо перед носом или, если точнее, прямо за соседней дверью. Ближайшими соседями Ливермора были Фрэнк Райт II и его жена Линда. Когда Фрэнк с почестями ушел из армии США, семья переехала в Калифорнию и поселилась в округе Мендосино. Пускай он и выбрал жизнь, не лишенную атрибутов хиппи, по натуре он был грубым и прямолинейным человеком. Люди такого типа явно не те, к которым тянулся Лоуренс Ливермор, но в горах Спай-Рок надо было извлекать максимум из своего окружения, включая соседей.