Вдова Кудер - [5]

— Что?

— Вдруг я только вышел из тюрьмы?

Кажется, она и сама догадалась.

— Ну и что?

— Вдруг ночью я вас ограблю и сбегу?

Его игривое настроение постепенно улетучилось. Он посмотрел на нее почти серьезно:

— Странная вы женщина… Послушайте! Старик… это ваш свекор, не так ли?

— А вас удивляет, что я с ним сплю, да? Прежде всего, я не виновата, что он такая скотина. И потом, разве вам больше бы понравилось, если бы я позволила вышвырнуть себя из дома, где все сделано моими руками, чтобы это перешло к другим, в том числе этой воровке Фелиции, которую вы видели?

— О, смотрите! Уже тридцать девять…

— Так вы думаете, что он работает? Тогда его надо перенести в погреб. Постойте, я вам помогу.

— Лучше подождать до завтра и тогда уж положить яйца.

Она с сожалением согласилась:

— Значит, потеряем день.

Пока они устанавливали инкубатор в прохладном погребе, она продолжала:

— Поступайте, как хотите. Как я вам уже говорила, я приняла вас за иностранца, за югослава или что-то в этом роде. Если вам нужна крыша над головой, пища, иногда деньги…

За изгородью он увидел девушку, сидевшую на берегу канала с ребенком на руках. Она кормила его грудью. Мост был поднят. Неслышно двигалась баржа, которую хозяин толкал шестом. Еще дальше, по другую сторону канала, виднелся кирпичный заводик. В безветренном небе летали неповоротливые голуби.

— Заметьте, я не хочу вас принуждать.

Он посмотрел на пятно, напоминавшее клок звериной шкуры, на ее широкое лицо с лукавыми глазами, на ее коренастое приземистое тело, на розовую комбинацию, которая больше, чем обычно, торчала из-под платья.

— Ну, что ж, попробуем, — сказал он. — Если это вас не пугает.

Увлекая его, как добычу, в дом, она промолвила:

— Меня не испугаешь, мой мальчик!

Она сразу перешла на «ты». Отныне она стала его хозяйкой.

— Ты умеешь пользоваться дробилкой? Ну и отлично! Тогда приготовь мешок овса и гречихи для птицы. А вечером увидишь, как мы проучим старого Кудера!

2

Его железная кровать, стоявшая почти посреди чердака, прямо под слуховым окном, пахла сеном, отдававшим затхлой плесенью, но в этом даже была своя прелесть. Пока он пытался заснуть, его отвлекал стук капель, падавших иногда откуда-то сверху, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки. Но ведь в доме не было водопровода. И дождя не было, иначе бы он слышал стук капель о наклонное стекло слухового окна.

Внезапно ночь сменилась утром, и единственное, что осталось у него в памяти от этой ночи, был запах сена и плесени, ставший для него ароматом деревни. Дневной свет выделил два ярких прямоугольника над его головой. В углу чердака возвышался портняжный манекен — огромный разбухший торс, имитировавший женскую фигуру, у которой вместо бедер была точеная деревянная подставка.

На чердаке не было ни туалетного столика, ни таза. Он надел брюки, заправил в них рубашку с открытым воротом и пригладил ладонью волосы.

Капли продолжали стекать из подвешенного к балке марлевого мешка с творогом. На полу стояла миска, наполовину заполненная желтоватой жидкостью.

Все это и многое другое, включая тюфяк, и составляло аромат чердака — сплетенные гирляндами головки чеснока и лука, травы, названий которых он не знал, наверное, лекарственные, причем настолько высушенные, что от малейшего прикосновения превращались в пыль.

По лестнице, когда-то перевезенной с мельницы, он спустился в кухню, где в камине уже пылали несколько поленьев. По утрам печь не растапливали. Он заметил голубой кофейник с большим черным пятном на месте отбившейся эмали и, будучи уже как бы дома, достал из шкафа чашку, налил кофе и нашел сахар.

Было шесть часов утра. Во дворе никого, но он услышал шум под навесом, где и нашел Тати, пересыпавшую компоненты птичьего корма из мешков в чан.

Уже привыкая к его присутствию в доме, она позвала:

— Подсоби мне!

И, глянув на его незашнурованные туфли, добавила:

— Там, в прачечной, возьми сабо. Это сабо Кудера. И принеси горячей воды — она на печке.

От росы и птичьего помета земля была вязкой, и на ней отпечатывались следы куриных лапок.

Солнце взошло, но в воздухе еще сохранились остатки утреннего пара. Между рядами деревьев по обеим сторонам канала виднелась длинная пелена тумана. Старик, видимо, доил в хлеву коров, поскольку слышался ритмичный звон стекающего в ведро молока; из хлева веяло тяжелым животным запахом, и иногда старик задевал башмаками перегородку между стойлами, издавая характерный стук.

— Постарайся запомнить пропорцию, в которой я уже издавна смешиваю корм! Ведро отрубной муки. Ведро отрубей. Полведра рыбной муки. Теперь добавь воды, чтобы чуть-чуть залить отруби.

От нее пахло постелью. Поверх розовой комбинации, в которой она, по всей вероятности, спала, был надет старый линялый халат без пуговиц и без подкладки, а волосы были убраны под платок. На голых ногах просвечивали голубые вены.

— Теперь наполни ведра.

Время от времени она украдкой на него посматривала.

— У меня была девушка, которую мне прислали из отдела социального обеспечения. Она мне помогала. Но из-за этой скотины Кудера пришлось от нее отказаться. Он заманил ее в хлев и пытался пощупать. Хорошо еще, что дело не зашло слишком далеко. Сюда, сюда…