Вдоль по лезвию слов - [12]

– Сегодня доснимем? – спрашивает он.

– Вряд ли, – говорит Киря. – Последнюю сцену долго снимать. Может, и завтра не закончим.

– Но так мало осталось!.. – мечтательно произносит Милка.

Она у нас играет красавиц. Неделю назад снимали в баре, который принадлежит другу Гаврика. Этот бар выполнял у нас функцию «Боржча». Бармен изображал сам себя, с лёгкостью включился в процесс. Посетители тоже подыграли. Милка играет проститутку, с которой флиртует Рэд и другие сталкеры. Проститутку мы сделали из дочери Стервятника. По-моему, так правдоподобнее. Впрочем, Стругацкие этого не увидят, да и не мне судить. Сценарий почти весь писал Киря, мы с Бочонком только подправили. И Алёна немножко тоже.

Бочонок вырезал всё то, чего не мог снять. Алёна – сцену любви. Блин, я бы не отказался.

Я удалил большую часть диалогов. Ну его нафиг, пусть будет динамика.

Действие мы перенесли в город. То есть это зона, но в городе всё равно – ангары, цеха какие-то.

Я презрительно смотрю на Милку. Она ведь не играет уже в этих сценах – чего за нами шляется?

Киря на другой стороне, перешёл по сходням.

– Отвали! – кричит Бочонок. – Не лезь в кадр!

Он пристраивается с камерой у самого края крыши.

– Есть ракурс. Пошёл.

Алёна смотрит с интересом.

Мы уже репетировали этот прыжок. Я не ямакаси, но перепрыгнуть смогу, тут немного, да и соседняя крыша недалеко.

Беру разгон. Чёрт, детские игры. Перепрыгнуть через проём на высоте восьми этажей. Приземлиться, перекатиться, побежать дальше. Не споткнуться. Не бояться. Не бояться. Не бояться.

Страшно. На репетиции не было страшно.

Бегу, пропасть ближе и ближе. Отталкиваюсь. Очень боюсь, что нога сорвётся. Взмываю в воздух, подо мной проносится улица, проносится с огромной скоростью. Чётко приземляюсь, но перекатываюсь неудачно, шея болит. Вскакиваю, бегу дальше.

– Зачёт! – тонко кричит Бочонок.

Самое худшее, что в любом случае нужен ещё один дубль. Бочонок аккуратно, держась за парапет, переходит по сходням к нам с Кирей. За ним идут Милка и Алёна.

Я прохожу мимо Алёны, смотрю ей в глаза. Никогда не пойму, почему я ей безразличен.

Снова становлюсь на ту же точку. Бочонок пристраивается напротив, снимает с другого ракурса. Разгоняюсь. В этот раз всё легко. Мне не страшно. Взмываю в воздух, перепрыгиваю, перекатываюсь.

– Снято, – говорит Бочонок.

Киря аплодирует, Милка тоже. Алёна улыбается.

– Всё, – говорит Киря. – На сегодня закончили. Завтра павильон. Если получится – завтра доделаем.

– Смонтировать успеем? – спрашивает Бочонок.

– А то ж! – говорит Киря. – Ты беготню, я – базары. И всё. До двенадцати справимся.

– Ма опять ругаться будет.

– С твоей Ма я уже говорил.

– Ты ей не авторитет.

Уж конечно. Кире восемнадцать. Какой он авторитет. Я улыбаюсь. У Бочонка хорошая мама. Она даже смотрела несколько эпизодов из фильма. Мать, которая поддерживает хобби сына, – это очень хорошая мать. Моя мама не знает, что я бегаю по крышам.

По сходням возвращаемся на первую крышу. Идём к лестнице.

– Куда сейчас? – спрашиваю.

– Ко мне, монтировать, – говорит Киря. – Кто с нами?

Качаю головой. Я – играю. Я – Рэд. Меня мало интересует процесс монтажа и ругань Бочонка и Кири.

– Я с вами, – говорил Милка. Она готова присоединиться к любой компании, лишь бы не оставаться одной. Милка красивая, но её никто не любит, потому что она тупая.

– Не-а, – говорит Алёна.

Мы спускаемся. Я первый и не вижу, кто за мной.

Съезжаю вниз по выдвижной лестнице, смотрю, кого нужно принимать. Бочонок медленно ползёт за мной, прижимая к себе камеру. Беру камеру, помогаю ему слезть. За Бочонком – Милка, принимаю её за талию, опускаю на землю. Милка смотрит на меня влюблёнными глазами. Алёна спрыгивает сама с середины лестницы, приземляется изящно, по-кошачьи. Смотрит с усмешкой.

Идём по улице.

– Завтра у цеха, в полдень, – говорит Киря.

Цех – это на окраине. Там всё отлично подходит для финальной сцены. Я спрыгиваю в люк и сталкиваюсь со сталкером Миледи. Это Алёна. Миледи тоже стремится к Золотому Шару. У нас там какой-то дурацкий диалог, кажется, я ещё не читал, сегодня надо ознакомиться. А может, и нет никакого диалога: всё равно половину фраз от балды говорю, просто примерно по сценарию. А потом она как бы чуть не погибает, а я её спасаю. И мы вместе идём к шару. Такой вот хэппи-энд. Ну да, мы отклонились от сюжета. Но в фильме должна быть любовь, иначе не пойдёт. Собственно, там и планировалась любовная сцена, от которой отказалась Алёна.

– О’кей, – говорю я.

Мы выходим на широкую улицу. Машин немного, сейчас вечер, час пик уже позади. Начинает темнеть. Пасмурно, туманно.

– Мы направо, – говорит Бочонок.

Мне налево. Алёне тоже. Интересно, пойдёт ли она со мной или назло – обходным путём?

Пожимаю руку сначала Кире, потом Бочонку. Милка хочет чмокнуть меня в щёку, я отстраняюсь. Она чмокает в щёку Алёну. Алёна машет остальным рукой.

Идём вдвоём. Прохладно, свежо.

Молчим.

Хочется сказать ей многое. Хочется сказать, что я её люблю. Хочется сказать, что я хочу видеть её около себя всегда. Что она – самая прекрасная из всех девушек, которых я когда-либо видел. Хочется сказать много чего ещё.

Хочется ничего не говорить, а просто обнять её, согреться о её тело, впиться в неё, влиться. Смотреть ей в глаза, утыкаться носом в её огненные волосы.