Важное время - [39]

– Если хозяев дома оскорбило недостойное поведение моего слуги, то в их власти наказать Юсси так, как велит закон. Он примет… – Юрка с усилием сглотнул слюну, – ту казнь, которую ему назначат.

Вот, клиббова хромая мама! А такой вечер хороший был! Тут подбежал вернувшийся Булогич с куском льда, замотанным в тряпицу. Толстяки засуетились рядом с Юркой, прикладывая лед к губе. Другие бросились поднимать старика, который выл и никак не желал подниматься… Но самый главный Булогич догадался: нацедил два здоровенных жбана пива и играючи поднял старого степняка. Пока тот не рухнул вновь на колени, сунул старику в руки жбан. Мы очумело смотрели за происходящим.

– Скажи ему, – обратился самый толстый из Булогичей к Юркхи, – наказание будет суровым.

Юркхи обреченно вздохнул и перевел. Я понял, чем кончится представление, и ткнул Булгуню в плечо. Тот повернулся и подмигнул. Старик сгорбился.

– Очень суровым! – повторил толстяк. – Чтобы загладить вину, Юсси должен выпить со мной мировую чашу. – Булогич двумя руками приподнял жбан. И строго добавил: – До дна!

– Тут много, йок! – Старик внезапно выучил имперский, с ужасом разглядывая жбан.

Мы оставили слуг и Булогичей и пошли по домам.

«Веселые дела творятся, – думал я. Рядом топали Фиддал и Бареан. – Слуги Булгуни оказываются родичами, а слуга Юркхи хлещет хозяина по губам за здорово живешь…» Я вспомнил Остаха, который нет-нет, а раздавал подзатыльники, и почесал макушку. Что уж тут скажешь? Неправильные у нас слуги.

Вдруг я почувствовал, как из далеких зарослей по мне мазнул недобрый взгляд, и невольно сбавил шаг. После подземных откровений своим обострившимся чувствам я доверял. Я глянул на Кайхура и Хинду, как ни в чем не бывало семенящих рядом. Умный щенок не обжирался, как вчера, и теперь с сочувствием косился на тяжело дышащую сестру. Четвероногие друзья не чувствовали угрозы, и я не стал паниковать. Мало ли кто смотрит? Может, Гвинд с Диргом забавляются или комендант, не к ночи будь помянут, шарится по кустам.

Бареан только-только отошел от покушения в подземелье, не стоит будить лихо. Как никто другой, я понимал, каково пришлось другу. Совсем недавно я и сам просыпался посреди ночи весь мокрый от пережитых кошмаров. Мы попрощались с Борей у калитки. На крыльце сидели два немолодых, но еще мощных и опасных воина-болара. Бареан поднялся на крыльцо и вместе с соплеменниками скрылся в доме. Я немного расслабился.

Следом попрощался с Фиддалом и Хиндой, потрепав напоследок собаку по холке, и толкнул калитку. Наконец-то дома! Огонь не горел, а на крыльце сидел Пелеп, обняв худые коленки. Я подошел и сел рядом. Посмотрел на парнишку. Тот выглядел потерянным и понурым. Лицо опухшее – плакал, что ли?..

– Ноги мыл перед сном? – спросил я, чтобы начать разговор. А то вновь чумазым спать уляжется.

Тот торопливо закивал.

– В общем, слушай, Пелеп, – сказал я. – Готовишь ты до того отвратительно…

Парень повесил нос и пригорюнился.

– Простите, хозяин, – зашмыгал он носом.

– Ты чего? – опешил я. – Какой я тебе, к плешивому клиббу, хозяин? Договорились же: Олтер, Оли. Я же тебе кинжал подарил, ты чего, забыл? – успокаивал я мальчишку. – Много ты господ видел, которые слугам оружие дарят?

Парень замер от моих слов, и я продолжил:

– То-то и оно. А что готовишь ты плохо – так это дело поправимое. Я договорился, с завтрашнего дня родичи Булгуни тебя в подмастерья на кухню возьмут. Будешь учиться!

– Я?.. – прошептал пораженный Пелеп. – Я тоже буду учиться? Как ты с друзьями?

– А ты не человек, что ли? – удивился я. – Конечно, будешь. Там такие мастера! Они из тебя такого повара сделают! Главное, – помахал я пальцем перед лицом Пелепа, – чтобы ты не растолстел, как поросенок!

– Я!.. Я! – захлопал глазами Пелеп и вскочил. – Я тоже… наследник… для тебя… – крикнул он, метнувшись в дом. Стукнула дверь и изнутри донеслось приглушенное: – Я сейчас, Олтер! Сейчас!

Вскоре дверь скрипнула и на пороге показался Пелеп. В руках он держал вещицу, плохо различимую в вечерних сумерках, и протягивал мне.

– Это твое, наследник. Я вернул. Это тебе, – потупясь, сказал Пелеп.

Не веря глазам, я взял серебряный браслет с дубовыми листьями из рук сорванца.

– Так это ты?! Не может быть! Вор у вора украл, – я перевел взгляд с браслета на довольную рожу Пелепа. – Ты что, недоумок, залез в комнату коменданта?

Улыбка Пелепа погасла, счастливый взгляд потух, и он открыл рот для оправданий. Но Кайхур вдруг коротко взрыкнул, вскочил и подбежал к калитке. С размаху открыл ее лбом, выскочил и бросился. Послышался тихий вскрик боли, затем проклятия и звуки борьбы. Мы с Пелепом переглянулись и метнулись следом.

Кайхур вцепился в руку незнакомого воина из Внутренней стражи, тот шипел сквозь зубы и пытался стряхнуть щенка. Завтра такое начнется, когда наместник узнает, что на имперского воина напала собака наследника дана Дорчариан! Я бросился вперед. И что на Кайхура нашло?

– Выродок, – хрипел воин, схватив свободной рукой щенка за загривок. – Отпусти руку, сволочь. Опять в тот же палец вцепился, уродец!

– В тот же палец? – недоуменно переспросил я, вглядываясь в лицо стражника.