Важен каждый - [17]

Госслужба съедает много времени. Думаю, в Астане я недостаточно занималась с дочкой. Зато теперь я готовила дочке завтрак, обед и ужин по ее заказу, могла с ней гулять и ходить в театр, смотреть вместе японские аниме и просто сидеть на кухне и разговаривать. Это — главный плюс моей вынужденной ссылки. Мы учим детей, но и они многому учат нас…

Каждое утро я смотрю казахстанские новости в интернете, в надежде прочитать об окончании «дела статистиков». Просыпаюсь с надеждой, что сегодня наше изгнание закончится, пока однажды в ноябре не читаю об уголовном деле против меня и объявлении в международный розыск по линии Интерпола.

Когда понимаешь, что в Москве придется жить и ждать неизвестно сколько, начинаешь думать, как и на что жить. Начинаю встречаться с теми, кого знаю, и бывшими коллегами. Мне нужна работа. Все всё понимают. С моим резюме легко получить работу и в министерствах, и в крупных компаниях. Но, когда узнают, что я в розыске, сразу говорят: «Нет, это опасно, прежде всего — для вас».

Официально устроиться я не могу. Я занимаюсь переводами с английского на русский и экономической аналитикой. Очень помогают друзья.

Два раза в неделю, отправив дочку в школу, я еду в гости к Юле с Филом. Дорога занимает два часа. Расстояния в Москве такие, что на дорогу можно потратить полдня, поэтому в дороге все читают или утыкаются в свои телефоны. Приезжаю уже уставшая. От домашнего образа жизни у Фила, который тоже не был гражданином России и работал онлайн, начались боли в спине, и мы стали дружно заниматься цигун в их небольшой однокомнатной квартире. Было весело и смешно, потому что их маленькая дочка Сонька при каждом «упражнении сидя» пыталась залезть на спину то к папе, то к маме. Так я проездила к ним полгода, пока они не уехали жить в Англию.

Ожидание тянулось томительно долго — дни, месяцы, годы. Ждать чуда. Чуда, что правоохранительные органы Казахстана во всем разберутся и объявят, что мы можем вернуться домой.

Асель: Первый кошмар

В моей пока ещё недолгой жизни было всего два периода, когда мне хотелось умереть. И вот первые два месяца в Москве были моим первым периодом. Мои страдания по поводу школы, которые сопровождали меня половину седьмого класса и начало той осени, показались мне сущей ерундой. Если вам снились кошмары, в которых вы чувствовали тяжесть во всём теле, удушье, а вокруг было тесное и замкнутое пространство, то да, это наши первые два месяца в Москве, вы их можете прочувствовать, вспомнив эти сны. Конечно, я понимаю, что многим людям приходится проходить через куда большие страдания и испытания. Но для меня, в моём единственно-личном опыте, это было самым страшным. И слава Богу, пока это единственные мои испытания.

Мы смогли поселиться в маленькой квартире, в которой была стандартная для хрущёвки мелкая кухня, где еле могут разойтись два человека, и зал с раздвижным диваном. Когда диван раздвигался, пройти к письменному столу у окна за диваном тоже мог всего один человек, так как часть комнаты напротив него занимал шифоньер.

Нам нельзя было часто выходить на улицу. Маму уже объявили в розыск. Мы не ездили в центр. Самым большим развлечением для меня тогда был поход в соседний Макдональдс. К счастью, у нас с собой был мой большой ноутбук Asus, и мы выходили в интернет. Мама проверяла новости, а я сидела в соцсетях. Точнее, мама запрещала мне в них сидеть. И понятно, почему — нас могли найти по моей странице ВКонтакте и через моих друзей, с которыми я списывалась. Но я тогда этого не понимала и тайком заходила в сети, пока мама была на кухне или спала.

Большую часть времени я должна была заниматься. Я хотела сжечь эти казахские учебники. Мама помогала мне изучать один раздел за другим. В духоте замкнутого пространства этой квартиры голова у меня варила хуже обычного. Пользы я в этом не видела, и отсутствие мотивации помогало моему торможению. За окном беспросветная серость и влага. Мама злилась, когда я тупила, и вот это меня пугало больше всего. Нет ничего страшнее, когда твоя обыкновенно добрая мама злится. Я регулярно плакала, даже скорее рыдала.

Удивительно, как я не выкинула учебники в окно, в этот вечно мокрый от дождя двор. Наверное, я слишком боялась маму. Через месяц я начала со слезами на щеках просить маму отдать меня в школу. Вот ведь комедия жизни, вы только подумайте. Я! Прошу отдать меня в школу! Ха! Вот это я понимаю, ирония судьбы. В итоге наши друзья смогли зачислить меня в школу. Вскоре мы перебрались в двухкомнатную квартиру с большими окнами в пяти минутах ходьбы от школы. Это был самый настоящий глоток свежего воздуха. Ощущения были невероятные, притом, что новая квартира не шла ни в какое сравнение с нашей, астанинской — тоже обычной, но которую мама сама обставляла и которую мы заполняли своими красивыми сувенирами из разных стран. В которой были все наши вещи, моя яркая комната со всеми игрушками и компакт-дисками.

Всё это для нас кануло в лету. На контрасте с двухмесячным адом новая жизнь казалась уже не такой страшной.

Близкие люди из ближних и дальних стран

После приезда в Москву первую неделю мы еще общались с родителями. Но скоро поняв, что их беспокойство за нас настолько сильно, что они будут звонить каждый день, пришлось привести все возможные доводы, что с нами все будет в порядке, что скоро мы вернемся в Казахстан, и сменить телефон. Понять, насколько тяжело родителям четыре года прожить в неведении, когда и как закончится ссылка дочки и внучки, думаю, сможет только тот, кто сам пережил такое.