Вавка - [10]

Геня насторожилась: вот именно такое дело и нужно ей!

Александра Александровна смотрела на Геню внимательно, так, словно непременно хотела найти в ней то, что искала.

— Видишь ли, иногда помочь бывает труднее, чем сделать самой. Я хочу тебя просить — помоги Тусе Николаевой. Ты знаешь эту работу, а ей пока очень трудно.

Геня покраснела еще сильнее: навязываться к Тусе со своей помощью — это не только трудно, это невозможно. Но как отказаться от работы, которую поручает Александра Александровна?..

— Может быть, Туся не хочет, чтобы ей помогали, — нерешительно сказала Геня.

— А ты спроси у нее.

Геня хотела объяснить, что с того самого сбора, когда Тусю выбрали председателем отряда, она, Геня, не сказала Тусе ни одного слова, и что теперь Туся посмотрит на нее, как на сумасшедшую, если вдруг ни с того, ни с сего взять и предложить ей свою помощь. Еще, чего доброго, вообразит, что Геня лезет в председатели или, может быть, подлизывается. Но как это все объяснишь Александре Александровне?

— Вот сейчас, я уверена, — сказала Александра Александровна, — Туся сидит в пустом классе и ждет Блинкову заниматься, а Блинковой, наверное, уж и след простыл. Вот пойди, помоги.

Брови у Гени строго сошлись на переносице.

— Хорошо, сказала она, готовая уже идти.

Александра Александровна остановила ее.

— Я тебя предупредила — дело трудное. И если ты берешься помочь, помоги от души. Так, чтобы это было не очень заметно и не унижало бы Тусю. Только так можно выручить товарища. Справишься?

Она испытующе смотрела на Геню.

— Справлюсь.

Взгляды учительницы и ученицы встретились. Геня поняла: Александра Александровна уверена в ней.

— Ну, иди.

Геня подошла к двери своего класса и, приоткрыв ее, заглянула в класс. Ветер с громким шелестящим звуком взмыл плакаты и карты, развешенные по стенам. Класс был пуст. Окна открыты настежь. Геня не сразу заметила Тусю: та вытирала тряпкой чистую доску. Вид у Туси был невеселый. Геня тихо прикрыла дверь и побежала вниз, в раздевалку.

Вава Блинкова, в пальто внакидку, стояла уже у самой выходной двери и, размахивая портфелем, оживленно разговаривала с девочками.

— Что там Генькины сидухты! — орала она. — Можно придумать в сто раз интересней. Можно взять и шефствовать над кем-нибудь. Это, знаете, как здорово! Ого!

— Почему ты уходишь, — подошла к ней Геня, — разве ты не знаешь, что тебя ждет Николаева?

Вава удивленно посмотрела на Геню:

— А тебе-то что?.. Сама отказывалась, а теперь твое дело маленькое, председатель в отставке. Сиди и занимайся своими личными делами. Ясно? — и Вава демонстративно повернулась к Гене спиной.

Геня побледнела: Вава, которая в прошлом году всегда набивалась в помощники и считала за честь выполнить Генино поручение, теперь совсем не признавала ее.

Геня схватила Ваву за болтающийся сзади рукав пальто.

Вава мигом сбросила пальто с плеч и кинулась к двери. Но Геня тут же крепко схватила ее за руку.

— Нет, от меня не уйдешь. Я тебе не Туся.

Вава предприняла последнюю отчаянную попытку вырваться; она изо всех сил колотила Геню портфелем, но та не выпускала ее руку, сжав, словно клещами.

Неожиданно Вава покорилась и пошла за Геней. Она шла, слегка упираясь, для виду, и с любопытством поглядывала сбоку на Геню. Что случилось с Геней? Почему она целый месяц совершенно не вникала в дела класса, а теперь вдруг, как гром среди ясного неба, обрушилась на ее бедную голову?

Но Геня молча и решительно тащила ее за собой.

Когда они подошли к двери класса, Геня тихо, но внушительно предупредила:

— Если придет в твою дурную башку мысль сбежать, — знай, я все равно тебя изловлю.

И, распахнув дверь, Геня втолкнула Ваву в класс. С минуту она постояла, готовая, если будет нужно, снова водворить Ваву на место, и, усмехнувшись, побежала домой.

…На двойки у Вавы был свой собственный взгляд. Она считала, что это дело наживное: сегодня есть, а завтра нет. Кому какое счастье. К «прикреплениям» разным и «взаимопомощи» относилась презрительно и даже враждебно. Ей ли было не знать, что дело это скучное и противное для тех, кому помогают, и интересное только тем, кто помогает. И надо быть дурой, чтоб за здорово живешь, каждый день доставлять отличникам удовольствие, — у них и так хорошая жизнь. Вава училась, прямо сказать, неважно. Но что значит неважно? Не оставалась же она на второй год.

Когда знакомые спрашивали Ваву, как она учится, Вава, не задумываясь, отвечала «хорошо», точно так же, как она отвечала на вопрос «Как живешь?». В этот момент она искренне верила, что такая веселая и приветливая девочка, как она, конечно, должна учиться хорошо! Если бы она сказала «плохо», ей могли бы просто не поверить.

Очутившись с Тусей с глазу на глаз и мгновенно сообразив, что у Туси терпения хватит надолго, Вава пустилась на хитрость.

— Тусенька, дорогушечка, не могу сегодня, никак не могу, мне к доктору нужно… Мама будет ругаться…

Туся не стала спорить и уговаривать.

— Не хочешь — уходи, — тихо сказала она.

Вава рванулась было к двери, но тут же вернулась и тяжело шлепнулась на первую попавшуюся парту.

— Ешьте мое мясо, пейте мою кровь!

Вид у нее был свирепый.