Вавилон-Берлин - [159]

Грэф рассмеялся.

– А вы были непослушны?

– Спросите Генната.

– Я удивляюсь. Бём считает вас скорее человеком, который – с позволения сказать – руководству пятки лижет.

Гереон был поражен. Молодец! Надо иметь мужество, чтобы так разговаривать с комиссаром.

– Бём, очевидно, старается изо всех сил, чтобы распространить и поддерживать эти слухи.

– Он, во всяком случае, не слишком высокого мнения о вас.

– Вы довольно откровенно говорите об этих вещах. Не опасаетесь навредить своей карьере?

– До сих пор я всегда предпочитал открыто и честно вести себя с коллегами, независимо от того, советник это или стенографистка.

– Это делает вам честь. – Рат стряхнул пепел с сигареты. – А кто еще поливает меня? Вероятно, фройляйн Риттер?

– Шарли? Зачем это ей? – Грэф, похоже, был действительно удивлен. – Она ведь вас совершенно не знает.

Некоторое время они молча сидели рядом. Наконец Гереон щелчком выкинул окурок своей сигареты через открытое окно на дорогу, после чего открыл дверь.

– Я немного разомну ноги и схожу куплю себе сигареты. А вы пока удерживайте позицию.

– Все ясно, господин комиссар. – Рейнгольд коснулся своей шляпы. – Конечно, идите. Для этого мы здесь и находимся вдвоем.

Рат прошел немного вниз по улице. Движение больше помогло ему справиться с усталостью, чем многочисленные сигареты, которые он выкурил. Гереон посмотрел на часы. Одиннадцать минут двенадцатого! Он всего лишь час провел в автомобиле, а ему показалось, что прошла вечность. Комиссар поистине мог бы найти занятие получше, чем протирать штаны в служебном автомобиле прусской полиции. Например, взяться, наконец, за Бруно Вольтера. Их сменят только в восемнадцать часов. Это будет долгий день.

На следующем перекрестке он свернул направо, на Гроссбееренштрассе. Зеленого «Опеля» больше не было видно, и полицейский сразу почувствовал себя свободнее. Где-то в глубине души у него было ощущение, что Геннат отправил с ним Грэфа как тайного наблюдателя.

Сразу за углом он нашел то, что искал: филиал Löser und Wolff[39], который логично находился прямо возле аптеки. Интерьер магазина табачной продукции был солидным и мрачным, и Рату пришлось немного подождать, пока подошла его очередь. Между тем он присмотрел пару симпатичных настольных зажигалок. У отца скоро день рождения, пора подумать о подарке. Продавец был, похоже, несколько разочарован, когда Гереон все же купил только сигареты. Правда, он взял сразу несколько пачек «Оверштольц» и коробок спичек. День обещал быть долгим.

Комиссар взял сдачу, и тут ему показалось, что он увидел на улице среди проходящих мимо витрины магазина прохожих знакомое лицо.

Его смутили светлые короткие волосы. Лицо под темно-синей шляпой сохранилось в его памяти иначе: оно было обрамлено черными волосами. Это было лицо Ланы Никорос. Графини Светланы Сорокиной.

Гереон сунул монеты в карман брюк и выскочил на улицу, не обращая внимания на удивленную физиономию продавца. Женщина шла в направлении Виктория-парка. В конце улицы зеленел Кройцберг, и перед ним, как колеблющееся море, покачивались головы прохожих. Полицейский попытался отыскать голубую шляпу этой дамы в движущейся толпе среди множества других шляп. И хотя Рат потерял ее из виду, он продолжал двигаться в том направлении, в котором шла она. На Кройцбергштрассе он неожиданно снова увидел голубую шляпу, которая исчезла в парке. Дорога поворачивала наверх, мимо водопада, и здесь наконец Гереон увидел ее. Она сидела на скамейке спиной к нему, и он тихо приблизился к ней.

– Графиня Сорокина, если не ошибаюсь?

Она обернулась. На него смотрела худая некрасивая женщина со светлыми волосами. Женщина, которую он никогда прежде не видел.

У него был такой взгляд, как будто он потерял рассудок.

– А вы кто такой? – спросила дама. – Граф Кокс или китайский кайзер?

Рат пробормотал извинение, быстро коснулся шляпы и пошел назад вниз по улице.

Получается, что он шел вслед за призраком? Неужели его усталость сыграла с ним злую шутку и ввела его в заблуждение?

Теперь ему надо было возвращаться к машине – он уже слишком давно оставил Грэфа. Оставалось надеяться, что у ассистента по уголовным делам был крепкий мочевой пузырь.

Рейнгольд Грэф тем временем опустил стекло на пассажирском месте, чтобы пустить в салон свежий воздух. Когда комиссар вернется, он попросит его поменьше курить. Лучше бы он отсидел эту смену с Шарли, а не с этим новичком. Пусть даже тот и не был неприятным человеком, как постоянно отзывался о нем Бём. Рат был не совсем понятен, это правда. Но в остальном с ним не было никаких проблем. Он только казался несколько переутомленным и довольно много курил.

Грэф высунул голову из окна, наслаждаясь свежим воздухом. На него и без того никто не обращал внимания, хотя на улице было довольно многолюдно. В лицах спешащих мимо пешеходов ничто не говорило о приближающихся выходных – на них застыла лишь будничная суета. Водители нервно сигналили, если следущие впереди машины ехали недостаточно быстро. Собственно говоря, это был не самый подходящий день, чтобы сидеть в автомобиле и наблюдать за входом в дом. Но таковы были будни полицейских: прежде всего – скучными. С Шарли вынести эту скуку было бы легче.