Вассал и господин - [16]

— А зачем вам, господин фон Эшбахт, такой отряд солдат?

— Они и господа офицеры идут в мое поместье со мной, чтобы жить там. Все они люди проверенные, и коли будет нужда, так они станут доброй помощью.

— Не сомневаюсь, не сомневаюсь, что будут они доброй помощью в лихое время, — кивал граф, но, видимо, что-то его беспокоило, — только вот не будут ли они опасны соседям нашим? Сумеете ли вы держать их в строгости и благоразумии?

— Дозволите ли сказать мне, граф? — произнес Рене вставая.

— Конечно же! Говорите, друг мой, — разрешил граф.

— Те люди, что идут с нами, так же крепки в бою, как кротки в мире. Никакого воровства и бесчинства от них соседям не будет.

— И то хорошо, — кивал Фердинанд фон Мален. И тут же он повернулся к кавалеру и негромко добавил. — Мне будет достаточно слова вашего господин Эшбахт, что вы присмотрите за своими людьми.

— Присмотрю, не допущу беспокойства ни вам, ни соседям, — хоть и нехотя, но обещал Волков.

— Так и прекрасно тогда, — заулыбался граф и вдруг добавил твердо. — Герцогом мне дело доверено: «Не допустить распри с соседями и блюсти мир, во что бы то ни стало». И если на востоке, во Фринланде, соседи к вам не воинственны будут, а может даже и дружны, то на юге от вас, за Мартой, они злобны и сильны. И повода ищут непрестанно. Так не дайте им повода.

Кавалер помолчал немного и ответил:

— Лучшим средством от алчущих соседей есть не одно миролюбие, но и крепкие роты.

— Истинно, — подхватил его мысль Брюнхвальд.

— Истинно, — согласился Бертье.

— Согласен с вами, господа, — кивал довольный граф и поднял кубок. — Выпьем тогда за крепкие роты дома Ребенрее.

Все встали, и сам граф тоже. Выпили.

И ужин продолжился. И граф всем понравился. Был он любезен и со всеми поговорил, даже с юного Максимилиана спросил, что за путь в жизни он выбрал. И выслушал его, кивая и одобряя его выбор. И Волкову он понравился. Был он и вправду добр, как говорил канцлер, а еще он был очень непритязателен, ибо такого повара, как у графа, сам Волков бы гнал взашей, да еще и виночерпия выгнал бы. А во всем остальном вечер был прекрасен.

А когда господа офицеры уже вставали, раскланивались и шли к выходу, граф остановил кавалера и сказал негромко:

— Вот что я скажу вам, фон Эшбахт, — он секунду думал. — Скажу вам, что герцог добр, но считает, что лучшее средство от спеси вассалов — меч палача. Не забывайте про это.

— Я понял, — кивнул Кавалер и поклонился.

— Храните мир с соседями, друг мой.

— Буду хранить, Ваше Сиятельство, — обещал рыцарь Божий, господин Эшбахта.

* * *

Как ни хотел Волков побыстрее поехать в свое поместье, но канцлер рекомендовал ему посетить епископа города Малена отца Теодора. И это дело кавалер полагал полезным и нужным. Он давным-давно понял, что связи всегда помогают, и уж тем более, никогда лишними не будут связи со святыми отцами.

Святой отец был уже в возрасте весьма почтенном и принял его сразу и без церемоний, говорил ласково, но не так, что бы очень уж любезно. Спрашивал что-то, улыбался чему-то. Говорил, что рад знакомству с новым господином земли Эшбахт и что долг Волкова, как господина, привести землю к процветанию. А еще, что мужики тамошние как дети ему быть должны, так что кавалер должен заботился о них. И что главная беда — это волки, что докучают местным мужикам. А также всякие другие бессмысленные слова. Из путного все, что поведал старый поп, было лишь то, что в земле его нет ни оного прихода и что он, Волков, должен приложить все усилия, чтобы это исправить.

— Так как же так случилось, что нет в земле моей приходов? — искренне удивился кавалер и подумал, что поп ввиду старости умом уже слабнет.

— Земля ваша скудна, — умиротворенно отвечал епископ, — кирхи, что там были, безбожники пограбили и пожгли за два похода, а новых не поставили за ненадобностью из-за малолюдства.

— И как же люди там живут без света, что церковь несет?

— А благость Божию людишкам вашим несет брат Бенедикт. Святой человек монашеского звания, что живет среди ваших земель и земель ваших соседей. По хуторам и выселкам ходит и мужикам писание читает, обряды правит: кому свадьбы, кому похороны, а больше света Божьего в земле вашей нет.

— Я попробую восстановить хоть один храм, — обещал Волков.

Он уже попрощался и шел к выходу, думая, что нужно будет выписать из Ланна отца Семиона — нечего ему на монастырских хлебах толстеть — когда его окликнул монах-прислужник.

Волков обернулся и увидал, что епископ спешит к нему, и лицо его удивлено, он подошел и спросил:

— Рыцарь, а не вы тот самый рыцарь, что устроил Инквизицию в Хоккенхайме?

— Это я, святой отец, — Волков был немного удивлен переменой.

— Ах, друг мой, так позвольте же вас обнять, — епископ кинулся обнимать Волкова, — я, старый дурень, и не вспомнил сразу, хорошо, что братья мои напомнили имя ваше. Как я рад! Как я рад видеть вас! Пойдемте же, пойдемте, я велю стол накрыть, хочу сам услышать историю о ведьмах Хоккенхаймских.

— Святой отец, — кавалер был смущен, но вынужден был продолжить, — простите, но сегодня я хотел в земли свои отъехать и до темна там быть. Людей со мной много идет, все пешие. А вот в следующий раз…