Васька путешественник - [12]

Кое-как дотянувшись до котёнка, я взял его рукой за спину и потянул к себе. Он держался когтями так крепко, что пришлось прямо-таки отдирать его лапы от доски.

Наконец, Васька был у меня в руках. Его мокрое тельце мелко дрожало, и пальцы чувствовали, как неистово колотится его крошечное сердце. Немного опамятовавшись, котёнок снова жалобно запищал.

Я призадумался, не зная, куда пристроить Ваську, так чтобы он не мешал мне грести и был в безопасности. Внутри лодки было порядочно воды, которая плескалась об ноги; если же посадить котёнка на банку, так он — чего доброго — возьмёт да и выпрыгнет за борт с перепугу. Тут я вспомнил, что у лодок-подъездков под кормовым сиденьем обычно делается вместительный, хорошо сбитый ящик, в который рыбаки прячут спички, табак, соль или запасную одежду. Приподняв кормовой щит на своей лодке, я увидел, что ящик под ним совершенно пустой. Недолго думая, я сунул туда котёнка и снова опустил сиденье. Теперь надёжно.

Главное дело по спасению Васьки было сделано. Но нужно ещё вернуться на остров, и я понимал, какого это будет стоить труда. Моряна разыгралась не на шутку, моряки сказали бы сейчас, что «дует очень свеженький ветерок!» Гнать лодку против сильного ветра и волн — дело нелёгкое, а до острова, пожалуй, не меньше двух километров, и с каждой минутой нас относит от него всё дальше и дальше.

Приноровившись к очередной волне, я повернул лодку обратно и налёг на вёсла. Волны, встречая сопротивление, сердито забухали по днищу и стали беспрерывно окатывать меня брызгами. Временами лодка становилась, что называется, на дыбы, а потом с треском падала вниз и зарывалась носом в воду. Я чувствовал, что подвигаюсь вперёд еле-еле, да и подвигаюсь ли ещё? Может быть, моих усилий хватает только на то, чтобы удержать лодку от сноса?

Минут двадцать я неистово работал вёслами и понял, что напрямик к нашей пристани мне не выгрести — не хватит сил. Нужно изменить направление так, чтобы лодка шла под небольшим углом к ветру, — тогда легче будет двигать её вперёд. Остров наш длинный, тянется километров на десять — мимо не проедешь. Не беда, если я причалю далеко от пристани: потом, отдохнув, можно будет отвести подъездок к «Белуге» под защитой берега.

Когда я изменил свой курс, то лодку так стало переваливать с боку на бок, что — того и гляди — свалишься с банки! Волны начали чаще перехлёстывать через борт, лодка постепенно наполнялась водой. Отливать её было нечем, да и не хотелось оставлять вёсла, чтобы не отдаваться на волю ветра. Однако как ни трудно мне было грести, берег всё же стал медленно приближаться, и я торопился поскорее попасть в полосу, где меньше волнение.

Один раз мне всё-таки пришлось бросить вёсла и откачать часть воды своей фуражкой, иначе лодка совсем бы отяжелела.

Наконец, волны стали ниже, а ветер немного ослабел. Лодка пошла быстрее и скоро достигла полосы прибрежного затишья. Это было очень кстати, так как силы мои подходили к концу, а ладони нестерпимо горели от вёсел. Теперь можно грести потише и осмотреться.

По берегу бежала девочка в голубом платье. Я узнал Ину и понял, что она торопится встретить лодку. Сзади шли ещё двое — это Татьянка с матерью. Видно, они всё время следили за мной с острова и теперь спешили узнать о Васькиной судьбе.

Под килем зашуршал песок, и лодка ткнулась носом в берег. Ина ухватилась за неё обеими руками и быстро заглянула внутрь. Не найдя того, что искала, она вскрикнула:

— А Васька?!

В голосе дочери послышался такой испуг, что я и сам с тревогой посмотрел на корму. Но в этот миг из-под заднего сиденья раздался тонкий Васькин голосок:

— Мя-я-у-у-у!

Ина, не обращая внимания на то, что в лодке много воды, бросилась в неё и очень скоро обнаружила Ваську под кормой. Вытащив его из ящика, она прижала котёнка к груди и побежала от меня с радостными криками:

— Мама! Живой, живой! Вот он, вот, — поглядывает!

Васька пошёл по рукам, которые его всячески ласкали. Я же в это время лежал вытянувшись на прибрежном песке и блаженно предавался отдыху.

Лётчик поневоле

Интересная дружба завязалась между Васькой и Бабуриком. Дружба эта, однако, выросла не сразу. Сначала котёнок очень боялся пеликана. Стоило только Бабурику подойти поближе, как Васька взъерошивал шерсть, начинал шипеть и в страхе пятился от огромной птицы. Да и пеликан поглядывал на котёнка как-то мрачно и выгибал перед ним шею явно недружелюбно. Мы даже опасались, что Бабурик когда-нибудь пришибёт его своим могучим крылом насмерть. Ина и Таня ревниво оберегали Ваську, старались не подпускать его близко к пеликану.

Но прошло время, Васька подрос и стал более самостоятельным. Он начал самовольно выскакивать из квартиры, и его встречи с Бабуриком участились. Один раз я подсмотрел такую сценку.

Посреди двора сидит Бабурик и дремлет на солнышке. Его голова закинута на спину, глаза закрыты. Но, вот из-под куста сирени, который растёт возле стены дома, показался Васька. Он долго сидит и внимательно наблюдает за пеликаном, а потом начинает осторожно подкрадываться к нему. Не дойдя нескольких метров до спящей птицы, котёнок вдруг подпрыгивает и опрометью бросается обратно под куст. Хвост у Васьки торчком, шерсть — дыбом, но по всему видно, что это не всерьёз, а так — ради забавы.