Василий Теркин после войны - [6]

Шрифт
Интервал

Орден бережет,
Над сынами баба плачет —
Снова лиха ждет.
Плачь, Россия, плачь слезами,
Отдохнуть не привелось,
Точат слезы землю-камень,
Чтоб пробить ее насквозь.
Лейтесь, слезы, лейтесь сами,
Больше ночью, меньше днем,
Шар земной пробьем слезами
И в Америку пройдем.

ПРО БАБУШКУ

— Дело было под Берлином.
Встретил бабку с посошком,
Шла она дорогой длинной
В пестром сборище людском.
— Стой, ребята, не годится,
Чтобы этак с посошком
Шла домой из-за границы
Мать солдатская пешком.
Нет, родная, по порядку
Дай нам делать, не мешай!
Перво-наперво лошадку
С полной сбруей получай.
Получай экипировку,
Ноги ковриком укрой,
А еще тебе коровку
Вместе с приданной овцой.
В путь-дорогу чайник с кружкой,
Да ведерко про запас,
Да перинку, да подушку, —
Немцу в тягость, нам как раз…
— Ни к чему. Куда, родные?
А ребята — нужды нет —
Волокут часы стенные
И ведут велосипед.
— Ну, прощай. Счастливо ехать!
Что-то силится сказать,
И закашлялась от смеха,
Головой качает мать.
— Как же, детки, путь не близкий,
Вдруг задержат где меня:
Ни записки, ни расписки
Не имею на коня.
— Ты об этом не печалься,
Поезжай и поезжай, —
Что касается начальства, —
Ты на них теперь начхай.
Поезжай, кати, как с горки,
А случится что-нибудь,
То скажи, не позабудь,
Мол, снабдил Василий Тёркин —
И тебе свободен путь.
Будем живы, в Заднепровье
Завернем на пироги.
— Дай Господь тебе здоровья
И от пули сбереги…
— Очень были мы довольны
Этим случаем и днем, —
Пограничный пункт контрольный,
Пропусти ее с конем!
Мне недавно в Заднепровье
Выпал случай побывать,
Вспомнил бабушки здоровье
И решил к ней крюку дать.
Отыскал колхоз «Победу»,
Отыскал я избача,
Так и так, мол, бабка где тут,
Что в Берлине повстречал?
Тары-бары, растабары, —
Мне избач и говорит
(С костылем, совсем не старый,
Видно, с фронта инвалид):
— Вижу, парень ты бывалый,
Боевой солдат, видать,
Только как-бы мать не стала
Тебя с хаты в шею гнать!
Помнит все твои подарки,
Ох, как помнит — не забыть,
Только как бы она палкой
Нас не вздумала крестить!
Пост контрольный, пограничный
Задержал ее с конем,
Допросил начальник лично —
Понимаешь сам, о чем…
Ничего, кабы отняли —
Ей не жалко барахла…
В лагерях пять лет держали, —
Еле-еле отошла!
— Вот она какая штука,
Славно мать ты наградил…
Мы прошли войны науку,
А наука впереди!
«Вот те, думаю, заехал!»
А как к хате подошли,
То совсем сробел и сдрейфил,
Откатило от души.
Но, на наше удивленье,
Лаской встретила она,
Выставила угощенье —
Даже баночку варенья,
Даже чарочку вина.
Угостила, рядом стала
Земляку-бойцу под стать,
Деревенская, простая
Наша труженица-мать.
Мать святой извечной силы,
Из безвестных матерей,
Что в труде неизносимы
И в любой беде своей.
Что судьбою, повторенной
На земле сто раз подряд,
И растят в любви бессонной,
И теряют нас, солдат.
И живут и рук не сложат,
Не сомкнут своих очей,
Коль нужны еще, быть может,
Внукам, вместо сыновей.
— Вот что я скажу, ребята,
Правду матери скажу:
И какие ж вы, солдаты,
Дураки, как погляжу!
Воевали, умирали,
Я звалась у немцев «ост»,
Столько горя мы узнали,
А оружие как сдали —
Всё пошло коту под хвост!
Пусть же будет вам наукой:
Не умели воевать;
Не умели ружья руки
Крепко-накрепко держать.
Но когда наступят даты —
Новых войн прочтут приказ,
Вспомните меня, солдаты,
Материнский мой наказ!

ПРО СОЛДАТА СИРОТУ

Был земляк не стар, не молод,
Но с войны пришел седой,
Не такой уже веселый,
А скорей и вовсе злой.
Даже в годы, когда драпал,
Бодрый дух всегда берег,
Повторял: «Вперед на запад!»,
Продвигаясь на восток.
В общем, битый, тертый, жженый,
Раной меченый двойной,
Даже трижды награжденный,
Возвратился он домой.
Возвратился, как другие,
Всю войну о том мечтал,
Только что-то он России
Сразу будто не признал.
Оглянулся он на Запад,
Головой поник седой:
Край родной, за что ж ты заперт
За железною стеной?
Нет, казалось, такой силы,
Русской, собственной, своей.
Но опять стоит Россия
У кремлевских у дверей.
Срок иной, иные даты,
Мысли были не легки…
Вышли, встретили солдата
Оборванцы земляки.
Вышли молча, не спросили
Ни о чем… Стоит не свой.
Только бабы голосили
У соседа за стеной.
— Всю родню арестовали
В дни, когда ты брал Берлин…
— Вот за что вы воевали, —
Шопотом сказал один.
— Воевали — обещали
Волю дать, а дали вот…
— За народ вы воевали,
Вышло всё наоборот…
Был солдат слуга народа,
С честью думал доложить:
Воевал четыре года,
Воротился из похода,
А теперь желаю жить.
Дом родной, жена и дети,
Брат, сестра, отец и мать —
Всё погибло и на свете
Некому тебе писать.
На земле всего дороже,
Коль имеешь про запас
То окно, куда ты можешь
Постучаться в некий час.
На походах, заграницей,
В чужедальной стороне
Ах, как бережно хранится
Боль-мечта о том окне!
А у нашего солдата,
Хоть войне давно отбой,
Ни окошка нет, ни хаты,
Ни хозяйки, хоть женатый,
Ни сынка, а был, ребята, —
Рисовал дома с трубой.
И бездомный, и безродный,
Придавив зубами стон,
Земляков ел суп холодный
После всех и плакал он.
Ел за домом, у канавы,
С горькой, детской дрожью рта,
Плакал, сидя с ложкой в правой,
С хлебом в левой — сирота.
Плакал, может быть, о сыне,
О жене, о чем другом,
О себе, что знал: отныне
Плакать некому о нем.
Должен был солдат и в горе
Закусить и отдохнуть,
Потому, друзья, что вскоре
Ждал его далекий путь.
Путь далекий — до болота,
До лесной глуши лежал:

Еще от автора Владимир Иванович Юрасов
Враг народа

Искренний и реалистический роман о советском офицере в советской оккупационной зоне в побежденной Германии, который мучительно пытается разобраться в окружающей его жизни и вырваться из лап МГБ.


Рекомендуем почитать
Без социалистического реализма

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Блатные сказочки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сталинщина как духовный феномен

Не научный анализ, а предвзятая вера в то, что советская власть есть продукт российского исторического развития и ничего больше, мешает исследователям усмотреть глубокий перелом, внесенный в Россию Октябрьским переворотом, и то сопротивление, на которое натолкнулась в ней коммунистическая идея…Между тем, как раз это сопротивление, этот конфликт между большевизмом и Россией есть, однако, совершенно очевидный факт. Усмотрение его есть, безусловно, необходимая методологическая предпосылка, а анализ его — важнейшая задача исследования…Безусловно, следует отказаться от тезиса, что деятельность Сталина имеет своей конечной целью добро…Необходимо обеспечить методологическую добросовестность и безупречность исследования.Анализ природы сталинизма с точки зрения его отношения к ценностям составляет методологический фундамент предлагаемого труда…


Серый - цвет надежды

«Все описанные в книге эпизоды действительно имели место. Мне остается только принести извинения перед многотысячными жертвами женских лагерей за те эпизоды, которые я забыла или не успела упомянуть, ограниченная объемом книги. И принести благодарность тем не упомянутым в книге людям, что помогли мне выжить, выйти на свободу, и тем самым — написать мое свидетельство.»Опубликовано на английском, французском, немецком, шведском, финском, датском, норвежском, итальянском, голландском и японском языках.


Антисоветский роман

Известный британский журналист Оуэн Мэтьюз — наполовину русский, и именно о своих русских корнях он написал эту книгу, ставшую мировым бестселлером и переведенную на 22 языка. Мэтьюз учился в Оксфорде, а после работал репортером в горячих точках — от Югославии до Ирака. Значительная часть его карьеры связана с Россией: он много писал о Чечне, работал в The Moscow Times, а ныне возглавляет московское бюро журнала Newsweek.Рассказывая о драматичной судьбе трех поколений своей семьи, Мэтьюз делает особый акцент на необыкновенной истории любви его родителей.


Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

Книга принадлежит к числу тех крайне редких книг, которые, появившись, сразу же входят в сокровищницу политической мысли. Она нужна именно сегодня, благодаря своей актуальности и своим исключительным достоинствам. Её автор сам был номенклатурщиком, позже, после побега на Запад, описал, что у нас творилось в ЦК и в других органах власти: кому какие привилегии полагались, кто на чём ездил, как назначали и как снимали с должности. Прежде всего, книга ясно и логично построена. Шаг за шагом она ведет читателя по разным частям советской системы, не теряя из виду систему в целом.