Василий Теркин после войны - [14]

Шрифт
Интервал

И войны своей отчизне
Не желаю я никак.
Но, а если взять серьёзно,
Что я сделаю с Кремлем:
Сталин рано или поздно
Доиграется с огнем.
Вот тогда мы и рванемся,
Живы будем — не помрем,
И к себе домой вернемся,
Что отняли — отберем.
А пока на этом свете
Мне не стоит умирать:
Я одной политбеседе
Всех учу — не унывать.
Ты ж для большего порядка,
Чтобы действовать вдвоём,
Всем рассказывай, как сладко
Мы под Сталиным живем:
Что изведано горбом,
Что исхожено ногами,
Что испытано руками,
Что мы видим здесь в глаза,
И о чем у нас покамест
Вслух рассказывать нельзя.
Потому что у солдата
Адресатом белый свет.
Кроме радио, ребята,
Близких родственников нет.

БЕСЕДА О МАРКСИЗМЕ

Взвод однажды торопился
Уложиться в малый срок;
Заправлялся» брился, мылся —
Первым был политурок.
Тёркин тоже брился спешно,
Исцарапался до глаз,
И советские, конечно,
Бритвы он ругнул не раз.
— Чтоб им, бритвам, пусто было!
Брить бы ими старшину!
Весь в крови, а сбрил лишь мыло,
Да щеку с трудом одну.
Так ругался он, к небритой
Руку приложив щеке, —
Слышит:
— Тёркин, к замполиту
На одной давай ноге!
Вытер щёку — что такое?
Старшина стоит:
— Ну, что ж,
С недобритой бородою
К замполиту не пойдешь…
— Кончу вот, тогда хоть к чорту.
— Тёркин, сроку пять минут!
— Ничего, такую морду
Дальше кухни не пошлют…
Говорит, чудит, а всё же
Сам, волнуясь и сопя,
Смотрит в зеркальце на кожу,
Выражаясь про себя.
Подзаправился на славу
И гадает наперед,
На какую там расправу
Замполит его зовет.
Оказалось — очень просто:
Срочный выполнить наряд —
Над казармой на помосте
Вывесить портретов ряд.
Тёркин взял подмышку десять
Приготовленных вождей,
Повернулся:
— Есть повесить!
И пошел к братве своей.
Выбрав трех ребят повыше,
Всё, что надо, прихватив,
Тёркин вскоре был на крыше,
Всем на свете угодив:
Замполиту — что высоко
Будут те вожди видны,
Парням — от политурока
Были освобождены.
И когда вождей подвесил,
Пригвоздил и закрепил,
Тёркин с крыши ноги свесил,
Сплюнул вниз и закурил.
И ребята сели следом.
— Вот что, хлопцы, верь не верь,
Должен я политбеседу
Вам продолжить здесь теперь.
И еще раз сплюнув скромно,
К удивлению солдат,
Стал рассказывать подробно
Про вождей, висящих в ряд.
— Маркс и Энгельс начинали,
Ленин наш продолжил их,
Сталин больше…, а вон дале
Маленков совсем постиг.
Поясню: жил Маркс и Энгельс,
Каждый думал и писал,
Про товар тот Маркс и деньги
Сочинил свой «Капитал».
Каждый был из них собратом
Волосатым, бородатым,
Знать, всегда ученый брат
От ученья волосат.
Но потом у нас марксизмом
Ленин занялся, и вот:
Всяк эпоху ленинизма
По портретам узнает.
Ленин, Троцкий да Калинин,
И другие в те года
Под губой носили клинья,
Где у Маркса борода.
Сталин Ленина продолжил:
Бороды остаток сбрить
Каждый сталинец был должен
И одни усы носить.
А теперь уже — смотрите:
Явно виден новый сдвиг,
Для дальнейшего развитья
Маленков усы состриг.
И, чтоб это все поняли,
Для понятия умов,
Замыкающими стали
Берия и Маленков.
Был марксизм, знать, от рожденья
Философское ученье,
А у нас, в конце концов,
Он остался без усов.
И глядят солдаты:
— Точно!
От портрета на портрет —
Будто кто сбривал нарочно
Маркса бороду на нет.
И, смеясь, дымят махоркой,
Снова смотрят на вождей.
— Ну, и парень! Ну, и Тёркин!
Пошутил, а нам ясней.
С той поры не раз в казарме
Слышен был между бойцов
Разговор какой-то странный
Насчет Маркса без усов.

ЖАЛОБА ТЁРКИНА

За казармой, книзу, с горки,
По над речкою в кустах
Оккупант Василий Тёркин
Загорал в одних трусах.
После доброй постирушки,
Гимнастерку и штаны
Поразвесил для просушки —
Тоже ведь служить должны
За колючим за забором
Немцы вольные видны,
В оккупированный город
Смотрят Тёркина штаны.
Сам на солнце обнял землю,
Руки выбросил вперед,
И лежит сержант и дремлет,
Позабывши даже взвод.
А речушка — неглубокий
Родниковый ручеек —
Шевелит травой-осокой
У его разутых ног.
И курлычет с тихой лаской,
Моет камушки на дне,
И выходит не то сказка,
Не то песенка во сне.
Я на речке ноги вымою,
Куда, реченька, течешь?
В сторону мою родимую,
Может, где-нибудь свернешь.
И не надо тебе отпуска,
Уволнительной просить,
Протечешь везде без пропуска,
Где и людям не ходить.
По границе меж окопами,
Меж застав и меж постов,
Возле ДОТов, в землю вкопанных,
Промелькнешь из-за кустов.
На мосту солдаты с ружьями,
Ты под мостик — и прошла,
Дотечешь дорогой кружною
До родимого села.
Там печаль свою великую,
Что без края — без конца,
Над тобой, над речкой, выплакать
Может, выйдет мать бойца.
Может быть, бельишка ветхого
Груду выйдет полоскать,
И под ивы старой веткою
Отдохнуть присядет мать.
Над тобой, над малой речкою,
Над водой, чей путь далек,
Услыхать бы хоть словечко ей,
Как живет её сынок.
Рук усталых кожу в трещинках
Приласкай и освежи,
И про жизнь мою ей, реченька,
Ты тихонько расскажи.
Как живу я меж казармами,
За ворота — никуда,
Как проходят в серой армии
Мои лучшие года.
Далеко в чужой Германии
Как я жалуюсь тебе,
И к какой меня заранее
Приготовили судьбе.
Я солдат бывалый, стреляный,
Мне ль не знать про жизнь бойца —
Нам, солдатам, сверху велено
Умирать за власть «отца».
Потому судьбу солдатскую
Проклинаю и кляну,
Чую яму где-то братскую,
Чую новую войну.
Расскажи, что я попрежнему
Для людей веселый брат,
И живому и умершему
Земляку служить я рад.
Много в жизни было пройдено,
Человек вконец устал,

Еще от автора Владимир Иванович Юрасов
Враг народа

Искренний и реалистический роман о советском офицере в советской оккупационной зоне в побежденной Германии, который мучительно пытается разобраться в окружающей его жизни и вырваться из лап МГБ.


Рекомендуем почитать
Без социалистического реализма

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Блатные сказочки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сталинщина как духовный феномен

Не научный анализ, а предвзятая вера в то, что советская власть есть продукт российского исторического развития и ничего больше, мешает исследователям усмотреть глубокий перелом, внесенный в Россию Октябрьским переворотом, и то сопротивление, на которое натолкнулась в ней коммунистическая идея…Между тем, как раз это сопротивление, этот конфликт между большевизмом и Россией есть, однако, совершенно очевидный факт. Усмотрение его есть, безусловно, необходимая методологическая предпосылка, а анализ его — важнейшая задача исследования…Безусловно, следует отказаться от тезиса, что деятельность Сталина имеет своей конечной целью добро…Необходимо обеспечить методологическую добросовестность и безупречность исследования.Анализ природы сталинизма с точки зрения его отношения к ценностям составляет методологический фундамент предлагаемого труда…


Серый - цвет надежды

«Все описанные в книге эпизоды действительно имели место. Мне остается только принести извинения перед многотысячными жертвами женских лагерей за те эпизоды, которые я забыла или не успела упомянуть, ограниченная объемом книги. И принести благодарность тем не упомянутым в книге людям, что помогли мне выжить, выйти на свободу, и тем самым — написать мое свидетельство.»Опубликовано на английском, французском, немецком, шведском, финском, датском, норвежском, итальянском, голландском и японском языках.


Антисоветский роман

Известный британский журналист Оуэн Мэтьюз — наполовину русский, и именно о своих русских корнях он написал эту книгу, ставшую мировым бестселлером и переведенную на 22 языка. Мэтьюз учился в Оксфорде, а после работал репортером в горячих точках — от Югославии до Ирака. Значительная часть его карьеры связана с Россией: он много писал о Чечне, работал в The Moscow Times, а ныне возглавляет московское бюро журнала Newsweek.Рассказывая о драматичной судьбе трех поколений своей семьи, Мэтьюз делает особый акцент на необыкновенной истории любви его родителей.


Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

Книга принадлежит к числу тех крайне редких книг, которые, появившись, сразу же входят в сокровищницу политической мысли. Она нужна именно сегодня, благодаря своей актуальности и своим исключительным достоинствам. Её автор сам был номенклатурщиком, позже, после побега на Запад, описал, что у нас творилось в ЦК и в других органах власти: кому какие привилегии полагались, кто на чём ездил, как назначали и как снимали с должности. Прежде всего, книга ясно и логично построена. Шаг за шагом она ведет читателя по разным частям советской системы, не теряя из виду систему в целом.