Василий Гроссман в зеркале литературных интриг - [156]
Дело было не в критике. 13 января «Правдой» опубликовано и перепечатано всеми региональными газетами сообщение Телеграфного агентства Советского Союза – «Арест группы врачей-вредителей».
В тот же день «Правда» опубликовала передовую, где якобы существовавший «вредительский заговор» описывался подробнее. Заголовок подразумевал, что доказательства вины арестованных уже имеются в изобилии: «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей»[340].
Мотивировка преступной деятельности определялась без обычных экивоков. Подчеркивалось неоднократно: врачи стали изменниками потому, что были евреями[341].
Общественное мнение было уже давно подготовлено к такому выводу. Но ранее пропагандисты все же избегали прямых инвектив в адрес конкретного этноса, а с 13 января разрешалось обходиться без оговорок. Защитой от «безродных космополитов», оказавшихся «шпионами и убийцами», должна была стать пресловутая бдительность.
По стране быстро распространялись слухи о готовящейся депортации евреев. Многие верили, потому что ранее уже депортировали в отдаленные районы поволжских немцев, крымских татар, чеченцев, ингушей, калмыков и другие народы, которым было инкриминировано «пособничество оккупантам».
Разве что мотивировка депортации прогнозировалась иная. На этот раз – защита от «справедливого гнева великого русского народа»[342].
У слухов были и косвенные подтверждения. Например, подготовка к публикации открытого письма группы представителей советской элиты – этнических евреев. Готовилось оно в ЦК партии. Условный заголовок – «Обращение еврейской общественности»[343].
Представителей «еврейской общественности» назначал ЦК партии. Выбирали, прежде всего, получивших высшие государственные награды – Героев Советского Союза, Героев Социалистического Труда. А также писателей, актеров и т. д. Гроссман тоже был выбран.
Из письма следовало, что подписавшие безоговорочно одобряют арест «вредителей». Более того, постулировалось: «Группа врачей-убийц разоблачена. Сорвана еще одна из коварных масок англо-американского империализма и его сионистской агентуры. Как все советские люди, мы требуем сурового наказания преступников. Мы уверены, что это требование выражает мнение всех трудящихся евреев и будет единодушно поддержано ими».
Проект документа обсуждался неофициально, однако достаточно широко и воспринят был «как прелюдия к депортации»[344].
В нашу задачу не входит анализ этой версии. Но косвенные свидетельства фиксируются в таких количествах, что пренебречь этим нельзя. Характерно, что и авторитетные историки, опираясь на результаты исследования архивных материалов, доказывают: опасность была реальной[345].
В дневнике Гроссман не фиксировал свое отношение к политическим событиям. Речь там шла только о «прохождении рукописи». Потому ключевое событие – публикация в «Правде» статьи Бубеннова «О романе Василия Гроссмана “За правое дело”»:
Подчеркнем еще раз: статью главная партийная газета поместила 13 февраля. Опять Гроссману были инкриминированы пропаганда идей, враждебных марксизму, увлечение «реакционной» философией. А еще – стремление утвердить искаженное представление о Великой Отечественной войне. Но основные инвективы еще и корреспондировали с публикациями о «врачах-вредителях».
Как отмечалось выше, Бубеннов утверждал, что в романе слишком много героев с еврейскими фамилиями. Это подразумевало главный вывод: Гроссман, будучи евреем, не пожелал или не смог уделить основное внимание борьбе русского народа с иноземцами.
В таком случае, конечно, возникал правомерный вопрос о причинах недавних похвал в адрес Гроссмана. Но ответ был: некоторые хвалившие беспринципны, другим же свойственна «идейная слепота».
От «Правды» не отстал главный партийный журнал – «Коммунист». В тот же день подписчикам доставили очередной номер со статьей, заглавие которой само по себе было инвективой: «Роман, искажающий образы советских людей»[346].
Таким образом, триумф закончился, и начался скандал. Все отзывы были только негативными. Почти каждый заголовок – обвинение: «В кривом зеркале», «На ложном пути», «Корни ошибок» и т. п.[347]
Агитпроповские функционеры требовали от писательского начальства, чтобы автор «клеветнического» романа признал себя виновным. Традиция.
Липкин в мемуарах упомянул о таком предложении руководства ССП. Если верить мемуаристу, «Фадеев настойчиво советовал Гроссману покаяться, публично отречься от романа, “ради жизни на земле” – процитировал он Твардовского. Гроссман отказался».
Цитата действительно взята из книги Твардовского «Василий Теркин». Со времен войны строки эти были на слуху, стали поговоркой:
Неизвестно только, цитировал ли их Фадеев и он ли предлагал тогда «покаяться». Зато известно, что Гроссман не «отказался». 28 февраля в Секретариат ССП отправил письмо. Его цитировал, например, Бочаров[349].
Да, покаяние не соответствует «биографическому мифу». Но Гроссман жил в реальных условиях. Он принял некоторые упреки. Главным образом, относившиеся к философской проблематике и недостаточному вниманию к «организующей и вдохновляющей роли партии».
В. С. Гроссман — один из наиболее известных русских писателей XX века. В довоенные и послевоенные годы он оказался в эпицентре литературных и политических интриг, чудом избежав ареста. В 1961 году рукописи романа «Жизнь и судьба» конфискованы КГБ по распоряжению ЦК КПСС. Четверть века спустя, когда все же вышедшая за границей книга была переведена на европейские языки, пришла мировая слава. Однако интриги в связи с наследием писателя продолжились. Теперь не только советские. Авторы реконструируют биографию писателя, попутно устраняя уже сложившиеся «мифы».
В. С. Гроссман – один из наиболее известных русских писателей XX века. В довоенные и послевоенные годы он оказался в эпицентре литературных и политических интриг, чудом избежав ареста. В 1961 году рукописи романа «Жизнь и судьба» конфискованы КГБ по распоряжению ЦК КПСС. Четверть века спустя, когда все же вышедшая за границей книга была переведена на европейские языки, пришла мировая слава. Однако интриги в связи с наследием писателя продолжились. Теперь не только советские. Авторы реконструируют биографию писателя, попутно устраняя уже сложившиеся «мифы».При подготовке издания использованы документы Российского государственного архива литературы и искусства, Российского государственного архива социально-политической истории, Центрального архива Федеральной службы безопасности.Книга предназначена историкам, филологам, политологам, журналистам, а также всем интересующимся отечественной историей и литературой XX века.
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.