Василий Гроссман в зеркале литературных интриг - [155]

Важным было лишь одно требование. Фадеев заявил: «Я возражаю против названия, нужно новое».

Другие претензии деактуализовались. Фадеев подчеркнул: «Конец романа значительно лучше, чем был – очень хорош. Наконец, следует указать, что это конец 1^ой части, а не всей книги».

Казалось бы, мелочь. Но она свидетельствовала, что Фадеев ориентировался на объем толстовской эпопеи: если «конец 1^ой части», значит, идет подготовка других.

Споры о заглавии были долгими. Гроссмановские варианты – «На Волге», «На народной войне» – отвергались. Впрочем, их признавал неудачными сам автор, не принявший и фадеевское предложение: «Советские люди».

Рукопись все же передали в типографию. Как подчеркнул Гроссман, «это в 4^ый раз».

Печатать роман было решено с июльского номера. Гроссман предложил новое заглавие – «За правое дело».

Такой вариант, поначалу тоже отвергнутый, в итоге приняли. Заглавие вполне корреспондировало с хрестоматийно известной заключительной фразой правительственного обращения, которое по всесоюзному радио было прочитано в первый день Великой Отечественной войны. С 22 июня 1941 года лозунг тиражировался листовками и плакатами: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами».

Бубеннов уже не протестовал. И Агитпроп не предъявлял новые претензии. Считалось, что вопрос о публикации романа полностью согласован. Однако Гроссман 3 июня отметил: в телефонном разговоре Фадеев «предупреждал меня о литературных недоброжелателях».

Понятно было, о ком шла речь. Бубеннов и поддерживавшие его агитпроповские функционеры не смирись с поражением.

У Бубеннова, помимо конъюнктурных соображений, была и личная обидана Фадеева: роман «Белая береза» так и не вышел в «золотой серии».

Зато Бубеннов – при сусловской поддержке и вопреки Фадееву – сумел почти на два года увеличить срок подготовки гроссмановской рукописи к изданию. Старался не зря – выигрывал для себя время: в 1952 году вышла вторая часть его романа. Прогнозировалась Сталинская премия – как за первую. Тогда можно было бы претендовать на статус автора «военной эпопеи»[336].

Но все еще мешал Гроссман. Во-первых, литературный уровень бубенновской книги вновь оказался невысок даже и для того времени. А во-вторых, роман «За правое дело» – еще и с учетом анонсированного продолжения – был по объему гораздо ближе к толстовской эпопее.

Так что Бубеннов и агитпроповские функционеры продолжали интригу. У них оставались возможности препятствовать изданию. Гроссмановский роман должен был еще пройти наиболее строгую цензурную инстанцию – Управлении Совета министров СССР по охране военных и государственных тайн в печати. По сложившейся еще с 1920-х годов традиции его именовали Главлитом.

Редакция «Нового мира» ждала результат. Гроссман в дневнике отметил, что первый замглавреда – Тарасенков – «полон страха перед Бубенновым и Главлитом».

Всем, кто состоял в редколлегии, надлежало решить, готовы ли они – индивидуально – принять ответственность. Каждому вручен был экземпляр верстки – для визирования. Главред и его заместители подписали. Остальные колебались.

В итоге визы поставили все, кроме Бубеннова. Он, как отметил Гроссман в дневнике, «верстку не подписал и не вернул».

Тактика вполне понятная. Откажись Бубеннов прямо, это подразумевало бы открытый конфликт с редактором «Нового мира» и руководством ССП. А если б цензурная инстанция отвергла роман, можно было предъявить свой экземпляр невизированной верстки.

Обошлось без цензурного вмешательства. 2 июля Гроссман записал в дневнике, что номер журнала, где началась публикация романа, «доставлен подписчикам».

Главное было сделано. Теперь вмешаться мог только ЦК партии. Но для этого требовалась веская причина, а ее Агитпроп не сумел найти. 1 октября вышел десятый номер журнала, завершивший публикацию. Гроссман опять выигрывал.

Триумф и скандал

13 октября журнальная публикация уже обсуждалась на общем собрании секции прозаиков Московского отделения ССП. Роман, как отметил в дневнике Гроссман, «получил высокую оценку».

Это был своего рода сигнал. Гроссман в дневнике отметил с гордостью, что статьи о романе печатались в московской, ленинградской и областной периодике. Хвалили везде – безоговорочно. А главную причину многочисленных похвал вновь обозначил автор рецензии в ноябрьском номере «Огонька»: «Рождение эпопеи»[337].

Сурков тогда руководил «Огоньком». Тон обсуждения был задан. Что и подтвердила рецензия в первом номере журнала ЦК комсомола «Молодой коммунист» за 1953 год. Пафос выражен заголовком: «Эпопея народной войны»[338].

Роман обсуждался и на заседании Президиума ССП. Там выдвинут на соискание Сталинской премии.

Триумф Гроссмана был очевиден. Издательство «Советский писатель» тут же предложило выпустить книгу. Одновременно получено предложение от издательства Министерства обороны – так называемого Воениздата. Роман там приняли безоговорочно, договор заключили и аванс выплатили сразу[339].

Однако 16 января все уже было иначе. В гроссмановском дневнике указано: «Критическое обсуждение романа на ред[акционном] совете “Сов[етского] писателя”».

На этот разв издательстве «Советский писатель» решили не публиковать книгу недавнего триумфатора. Конфликта не было: договор еще не успели заключить, и получилось, что директор просто дезавуировал свои предложения, выслушав критические суждения нескольких сотрудников.