«Ваш во имя революции»: Рассказ о Джеке Лондоне - [33]

И, создавая у себя на ранчо образцовое, организованное по последнему слову науки хозяйство, Лондон стремился противопоставить себя и свое личное дело натиску огромных безликих корпораций, которые именно в эти годы пытались подчинить своему диктату всю страну. В пользу такого предположения говорит и приведенное свидетельство Анны Струнской о неудержимом желании Джека «нанести поражение капитализму в его собственной капиталистической игре».

Само собой постепенно получилось так, что окружение Джека теперь мало чем отличалось от окружения любого другого модного буржуазного писателя. Немалую роль тут сыграла тетка Чармиан — Нинетта Эймс, женщина властная и предприимчивая. Ей понадобилось совсем немного времени, чтобы взять в руки все домашние дела в доме Лондонов и даже стать личным секретарем писателя. Джек поначалу сопротивлялся такому повороту событий, но житейская рутина захлестывала его. Было еще одно немаловажное обстоятельство.

Джек давно лелеял мечту — отправиться в кругосветное путешествие на собственной яхте. Конечно, можно было купить готовую яхту, но Джек непременно хотел путешествовать на яхте, построенной по его собственным чертежам. Всячески поддерживал в нем эту идею муж Нинетты Эймс — Роско, шестидесятилетний яхтсмен, готовый очертя голову кинуться в какое-нибудь приключение. Джек поручил Роско построить яхту «Снарк» в одном из доков Сан-Франциско. Тот горячо взялся за дело, но, как оказалось, у него не было ни деловой хватки, ни инженерных знаний. К тому же он слишком буквально воспринял наставление Джека: «Денег не жалеть. Все на «Снарке» должно быть самого высшего качества».

Деньги буквально летели на ветер. Яхта обошлась в 30 тысяч долларов, а не в семь, как предполагалось по смете. Но уже ничто не могло остановить Джека: им овладело неистовое желание идти до конца.

«Вот море, ветер и волны! — напишет он впоследствии об этих днях в «Путешествии на «Снарке». — Вот моря, ветры и волны, всего мира. Вот она, самая жестокая, свирепая среда. Приспособиться к ней трудно, но приспособиться к ней — какое наслаждение для трепещущего комочка тщеславия, именуемого «я»!»

Помимо любви к морской стихии, желания увидеть незнакомые экзотические страны, Лондоном двигало стремление уйти от повседневных забот. Он всячески торопился с постройкой «Снарка», но яхта «так долго строилась, что начала разваливаться и изнашиваться, и это изнашивание шло скорее, чем могла идти починка». «Снарк» стал предметом язвительных шуток. Друзья Джека заключали пари на предмет того, какая же судьба уготовлена этой злосчастной посудине.

Разъяренный Джек решил отправиться на Гавайские острова и завершить постройку шхуны там. Шхуну спустили на воду, и она тут же дала течь. При вводе в док для ремонта «Снарк» был зажат двумя баржами, и ему изрядно помяло борта. В доке корма шхуны завязла в иле. Когда ее начали вытаскивать, то семидесятисильный двигатель «отделился от треснувшего под ним основания, подпрыгнул вверх и, сокрушая все болты и крепления, завалился набок». Было от чего прийти в отчаяние даже такому оптимисту, как Джек!

Но вот, наконец, настал долгожданный момент, когда шхуна закачалась на воде у Оклендской пристани. Погружено снаряжение, на берегу собралась толпа, которую составляли, как писал Джек, «все наши знакомые, все знакомые наших знакомых и все те, кто утверждал, будто они наши знакомые, да к тому же еще кое-какие знакомые тех, кто был знаком со знакомыми одного из членов нашей команды». Газетные репортеры лихорадочно строчили в своих блокнотах, фотографы приготовились запечатлеть тот торжественный момент, когда отдадут концы. Все, казалось, было готово к отплытию, когда на борт шхуны поднялся человек, представившийся судебным исполнителем. Через несколько минут собравшиеся увидели прикрепленную к мачте «Снарка» официальную бумагу, из которой явствовало, что на шхуну наложен арест за неуплату ее владельцем долгов. Джек бросился на поиски кредитора или его адвоката. Попытки разыскать их оказались тщетными: была суббота, и они уехали из города. Понедельник ушел на утряску судебных претензий, и наконец-то во вторник, 23 апреля 1907 года «Снарк» отвалил от Оклендской пристани. Не успела шхуна миновать знаменитые Золотые Ворота, как «непостижимое и чудовищное опять высунуло свою отвратительную морду». Погруженные на борт запасы продуктов оказались испорченными и непригодными к еде; перегородки протекали; текли и баки с запасом горючего; металлические части такелажа лопались, шарнирные соединения управления парусами выходили из строя одно за другим; шхуна плохо слушалась руля…

Через двадцать семь дней «Снарк» достиг острова Оаху, входящего в группу Гавайских островов. Все эти дни Джек упорно трудился: управлялся с парусами, стоял, наравне со всеми, на вахте и ежедневно, устроившись на крышке переднего люка, писал свою неизменную тысячу слов. Для Джека и Чармиан путешествие было тяжелым, так как почти вся команда шхуны, включая и ее капитана Роско Эймса, оказалась неприспособленной к длительному океанскому плаванию: матрос и повар страдали от морской болезни, а капитан не знал, как рассчитать курс. Джеку пришлось в срочном порядке постичь эту хитрую науку, а Чармиан освоила обязанности матроса.