Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу - [24]

Появление русского посольства в земле франков византийский император объяснил в своем послании весьма туманно: руссы-де не могли вернуться на родину обычным путем, так как дороги были переняты свирепыми и жестокими варварами. Что ж, это вполне вероятно. Печенеги в это время обосновывались в Причерноморье, и послы, возможно, действительно опасались их нападения.

Но вглядимся повнимательней в источник. И вновь мы видим понятие «дружба», которое применяет к руссам на этот раз сам Пруденций. Он пишет, что к франкам ^пришли они скорее шпионить, чем искать дружбы». А это значит, что в ответ на подозрения франков в том, что руссы являются просто соглядатаями, посольство выдвинуло свою версию; оно и в земли франков, как и в Византию, пришло в поисках «дружбы» между двумя государствами, или, говоря языком современным, для установления дружеских контактов двух государств, не бывших до этого времени в каких-либо отношениях друг с другом. Показательна эта настойчивость Руси: она стремится установить политические отношения с двумя крупнейшими империями Европы, и сам этот факт является свидетельством становления древнерусского государственного самосознания, отражает процесс развития раннефеодального государства.

Но франки не поверили руссам, как не поверили они и письму Феофила в той части, которая касалась русского посольства. Руссов обвинили в шпионаже, видимо, из-за того, что они назвались «свеонами», которые, как уже говорилось, незадолго перед этим совершили нападение на владения франков. На первый взгляд кажется, что это обвинение смехотворно, несостоятельно: ну, право же, какой шпионаж может быть в IX веке! Однако франки были ближе к реальной жизни, чем мы, кто оценивает те века и опасается в этих оценках модернизации.

И рабовладельческий мир, и мир раннесредневековый дали немало примеров применения государствами системы военного и дипломатического шпионажа для того, чтобы выявить силы предполагаемого или действительного противника, выяснить экономическое и политическое положение того или иного государства, его отношения с другими странами. Шпионские функции выполняли и официальные посольства, и торговцы, и тайные лазутчики. И порой эти сведения использовались весьма искусно. Так что подозрения франков были вполне обыденными. Но в данном случае они переусердствовали. Хотя послы и назвались «свеонами», хотя на этом основании и всю посольскую миссию норманисты позднее назвали шведско-норманским скандинавским посольством и даже толковали о шведском гоеударетвена Днепре, тем не менее никаких шведов, шведского государства они не представляли.

Франки неумышленно, а норманисты вполне преднамеренно отождествили этнический состав послов с этнической принадлежностью государства. Если во главе посольства стояли шведы, значит, и государство было шведским. Но ведь Пруденций совершенно недвусмысленно говорит о народе, т.е. о государстве «росов», об их царе, носящем титул «каган».

Какова же связь между шведами, народом «рос» и каганом? Ответить на этот вопрос не представляет большого труда, если относиться к известиям Пруденция объективно, спокойно и непредвзято. Народ, государство под именем «рос», «Русь» были давно и хорошо известны грекам. Под этим своим именем руссы VIII — IX веков появились в греческих житиях, о которых мы уже вели речь. И позднее еще не раз мы убедимся, что греки называли восточных поднепровскнх славян росами и Русью. Но почему же это государство представляли а Константинополе и Ингельгейме свеоны»? Да потому же, почему и позднее — при Олеге, Игоре — Киевскую Русь в посольских переговорах с греками представляли послы, носившие как славянские, так и иноземные имена, почему и в XV — XVII веках, во времена Ивана III, Ивана IV, при первых Романовых, во главе русских посольских и гонецких миссий нередко вставали преданные России иностранцы. И в раннем средневековье, и позднее бывалые иноземцы, знавшие русский язык, владевшие и иными языками, прошедшие в качестве купцов или воинов весь тогдашний мир и отдавшие в конце концов свой меч, свои способности на службу тому трону, где им хорошо платили, где они пользовались почетом, властью, а также входили в правящую элиту,— эти-то иноземцы нередко и представляли Киевскую Русь, позднее — Московское государство, Русское государство за рубежом, выполняли дипломатические функции, входили в состав посольств, а порой и возглавляли их. Использование иноземцев на дипломатической службе было особенностью не одной лишь Руси. И в других странах варяги нередко выполняли ответственные поручения военного и политического характера. Их услугами пользовались и при византийском дворе.

Поэтому наши "свеоны" представляли совсем иную этническую и государственную среду. Они выступали от имени Руси, которая к этому времени научилась, как и иные государства, использовать бывалых иноземцев в своих целях до тех пор, пока выходцы из русской среды, как это проявилось позднее, не овладеют всем дипломатическим международным арсеналом.

Но как быть с каганом? Вспомним, что еще в XI веке знаменитый киевский писатель и любомудр, первый митрополит-русин Илларион в своем обращении к Ярославу Мудрому поминал его отца Владимира Святославича и называл его каганом. И не раз еще этот титул употреблялся применительно к великому киевскому князю. Думается, правы те историки, которые считают, что Русь, освободившись от ига аваров, а позднее сбросив власть хазар, воспользовалась титулом «каган» для утверждения своего суверенитета, своего величия и могущества. Ведь позднее титулом царя, т.е. цезаря, именовал себя Ярослав Мудрый, этот же титул принял в XVI веке Иван Грозный, да и титул императора, которым сенат наделил в 1721 году Петра I, был отнюдь не русского происхождения.