Жалко Варвару, мучительно каждое объяснение с нею, и все же теперь легче, после того как она оставила свои упреки: нет прежней обидной и унизительной тяжести, которая мутным осадком ложилась на душе после ссор.
Отрывочно и глухо Варвара спрашивает:
— Вчера халатник самоварный квитанец покупал…! Рублевку дает. Можно продать? А?
Павел соображает. Самовар стоит десять рублей, а заложен в ломбард за пять, целых полтора года собирались с деньгами, чтобы выкупить его, и продать за бесценок было бы жаль.
— Подождем, Варя! — отвечает он. — Может быть, как-нибудь перебьемся! Вот схожу еще сегодня кой-куда к товарищам и насчет работы…
Вечером Павел взволнованный, отсчитывая нетерпеливо каждую секунду, летел быстрыми и крупными шагами на свою квартиру. В его руках несколько узелков и бумажных пакетиков. Он не развертывает их, — все внутри его трепещет от нахлынувшей радости… И торопливо он спешит прежде всего сообщить Варваре то, чем полна его душа…
— Ну вот видишь, Варя!.. С Путиловского завода товарищи поддержали… Видишь, как хорошо!..
Варвара строгая, холодная и загадочная. По ее неподвижному лицу трудно разобрать, что она чувствует. Оля с Катюшкой оживились и, подталкивая друг дружку локтями, тянутся к отцу…
Павел дрожащими руками вынимает из одного пакетика по копеечному медовому прянику и дает детям.
Потом он развязывает узелок и кладет на стол поношенные кожаные туфли.
— А это, Варя, тебе… По случаю, за дешевку купил… Примерь, не малы ли?
Варвара спокойно оглядывает покупку. Она по-прежнему далекая и неразгаданная… Спрашивает деловито и коротко:
— Много пособили товарищи?
— Восемь рублей сорок копеек, — отвечает Павел.
Тени сбегают с лица Варвары. Она светлеет, углы и линии рта становятся мягче и добрей. Ласковое, теплое и понятное слышится в ее словах:
— Пообождать бы с туфлями?..
Павел жадно вслушивается в звуки ее изменившегося дружески-участливого голоса.
— Чего ждать? Нельзя же босиком ходить? И еще насчет работы тоже в одном месте сегодня обнадежили!
Варвара вздыхает:
— Хорошо бы!..
Она берет со стола туфли, осматривает их, кладет покупку обратно и заботливо спрашивает:
— Может, есть хочешь?.. А?.. Устал поди?..
Павел на радостях забыл, что он с самого утра ничего не ел… Давно ожидаемая ласка трогает его, он близится к Варваре и говорит:
— Тут в одном узелке цикорий и селедки…
В торжественном молчании все садятся за стол. Говорят немного, но каждое слово полно радостной простоты. Цикорий с селедками кажутся роскошью.
А перед сном Павел ласкает детей… Катюшка засыпает с блаженной улыбкой: отец обещал купить ей деревянного кузнеца с медведем. И во сне она видит, что отец щекочет ей щеку колючей бородой и подтверждает:
— Куплю!.. Обязательно куплю!
Спят дети… В комнате тихо… Варвара кончила уборку… Павел долго не может успокоиться и, когда Варвара подсаживается около, умиленно повторяет:
— Вот видишь, Варя!.. Вот это настоящие товарищи!..
Варвара неожиданно наклоняется, берет крепко голову Павла и целует долгим горячим поцелуем.
Счастье бурлит в груди Павла… Он взволнованно и часто дышит. Светлые нечаянные слезы застревают в глазах. Нежно он придвигается к Варваре.
— Намучилась ты…
Так оба сидят у окна… Коротки северные ночи… Бледный день уже встает над городом. Павел и Варвара вполголоса беседуют, и с каждым словом пропадает в них взаимное отчуждение друг от друга и досадная, мешающая жить вражда.
Павел вспоминает что-то особенно нужное. Неловко краснея и конфузясь, он хочет спросить Варвару, но не знает, как сделать это… Отвернувшись в сторону к окну, он говорит нерешительно:
— Варя!.. Я хотел давно тебя спросить… Ты ничего в себе… не замечаешь?..
Варвара по смущенному лицу мужа догадывается, в чем дело, и только крепче сжимает руку Павла…
— Ничего!.. Что это тебе пришло в голову? Думаешь, что я… — она на мгновение приглушает голос и тихо добавляет: — в матери готовлюсь?.. Нет!..
Павел продолжает глядеть в окно… Последняя тяжесть спадает… Его рука слегка дрожит в руке Варвары.
Радостно, что помогли в нужную минуту товарищи, а больше радости от того, что в душу Варвары вошли новые — пока еще, может быть, неясные для нее самой — мысли и чувства. Самое главное, самое трудное преодолено: нет в сердце Варвары прежней вражды…
И теперь вдвоем легче дожидаться обещанной работы.
…
1912.
