Варшавский вокзал - [2]

Но вот и кончилась моя книга. Удивительно, как быстро, как неумолимо истончается и сходит на нет то, что завлекало и держало в медовом плену! а каким упоительно долгим, каким сливочно-вязким казалось поначалу это обещанное: словно сон свободы, словно сладкий и темный колодезь... Но на поверку одно лишь постылое ожидание тянется и безотрадно тянется, слегка заворачивая влево, до самого горизонта, точно как бесконечный и бесстыдно грохочущий товарный состав, для поездки на котором -- и без того нежеланной -- твой билет первого класса наверняка не подойдет.

Я закрыл книгу, встал со скамейки и глянул на башенные часы. Стрелки показывали полдень. Неужели я присел только на мгновение? Любители спешки, где вы? куда вы все разбежались? Вокруг царила странная тишина, которая на вокзале случается разве в те крайне редкие дни, когда его закрывают по случаю отбытия высочайшего поезда. Однако, поблизости не было ни жандармов, ни оцепления из гвардейских офицеров. В недоумении я прошел через полуоткрытые задние двери туда, где начинались платформы, семафоры, пути... Перрон был совершенно пуст, и только смятый нумер "Ведомостей", шелестя, приплясывал в порывах неласкового ветра. Подойдя, я наступил на газету и наклонился, чтобы разглядеть первый лист. Под незнакомым заглавием стояла дата. "Первое марта," -- пролепетал я внезапно похолодевшими, серыми губами, "Первое марта..." Сердце мое упало, а по спине пополз предательский озноб. "Пер... Не может быть..."

Я вышел на улицу. Там, как ни в чем ни бывало, продолжалось обычное для этого времени коловращение делового дня: гремели какие-то фуры, со звоном проносились трамваи, прохожие с пустыми запыленными лицами катили ручные тележки, волокли тряпичные узлы... Невзрачного вида мужичок в мышином мундирчике, по всему -- полицейский, странно скособочившись, шагал ко мне навстречу. "Что Вам здесь нужно?" -- спросил он меня без малейшей попытки показаться учтивым. Моя растерянность была так велика, что я и не подумал возмутиться. "Я ждал поезда, но зачитался и, верно, опоздал," -- только и смог вымолвить я, "не знаете ли Вы, когда придет следующий?" -- "Да Вы что, пьяны или с луны свалились?" -- раздраженно ответил полицейский, "вокзал уже больше года, как закрыт. Музей делать будут вместо вокзала. Газеты читать надо!" -- продолжал он с нараставшим недовольством. В полном смятении я взмолился: "Простите меня, господин полицейский, я вовсе не пьян, со мной что-то случилось. Я, кажется отстал от своего поезда... Не скажете ли Вы мне, какое сегодня число?" -- вдруг спохватился я, видя, что он, махнув рукой, пошел было прочь. Но вместо ответа полицейский в негодовании только указал на стену вокзала, где на фанерной доске был наклеен свежий номер газеты, и, качая головой, отправился восвояси.

Я подошел к доске и проверил дату. Со дня, выставленного на моем билете, прошло тридцать лет.

LA, AD II-MMII