Вариации на тему - [24]

там ветер гуляет и хлопают двери.

* * *

У Villa Borgese любитель аскезы

смотрел на короткие юбок отрезы.

* * *

По Via Veneto проходит Бернини

и в сумке Versace несет мандарины.

На нижней ступени стоит Караваджо,

глядит на витрину, и взгляд его влажен.

* * *

На улицах Рима идёт пантомима,

но не дано нам ни имени мима,

ни мнимо летящего мимо нас мига.

* * *

На Piazza del Popolo мраморны лбы,

в застывшем броске непомерные львы.

На Piazza Rotonda – челюсть Агриппы.

* * *

Так и живём: от Нерона к Декамерону,

и стонет Виери под рёв стадиона.

* * *

Ночами бесшумно, как римские кошки,

безглавые статуи мчатся сквозь рощи.

* * *

Здесь каменных улиц прокрустово ложе.

Мы были тогда на субботу моложе.

* * *

Бездонно-прямая прочерченность линий

от Ватикана до Муссолини.

* * *

Справа охра, слева охра, всюду мутная вода.

На Isola Tiberina я останусь навсегда.

* * *

Я выпил негрони на Piazza Navona.

Я выпил кампари на Via del Corso.

Там тяжким крестом

улиц ранней застройки

раздавлен волчицы

обугленный остов.

* * *

На поезде римском мы поехали к Остии

на пляже размять эмигрантские кости.

Там жили всё лето ни шатко ни валко

в квартирке с балконом три юных весталки.

* * *

Мы прожили тихо на Via Margutta

полжизни и съехали солнечным утром.

Короткие вечные расставания

у лестницы в небо на Piazza di Spagna.

* * *

Рядом piazza, слева пицца,

напротив серые глаза.

После неизбывной смерти

погляди потом назад.

Venerdi Santo

У излучины Тибра – карабинеры.

Первый седер. Тяжкие символы веры

прикрывают сердца и свисают с плеча.

Безносые цезари и химеры

бесстрастно молчат.

Пятница. Словно замкнувшийся круг.

Вечереет. Пиццы волнующий дух

обещает и ноздри тревожит.

Солнце низко. Прохожие всё же зайдут,

но всё реже, кто сможет.

Десять старцев.

Альцгeймеров полный синклит.

Колоннадой секретная служба стоит.

Опущены жалюзи к ночи.

Старуха бездомная у стены

на глазах растворяется,

видно, во сне

крестится и бормочет.

Байкал

* * *

Тальцы – стрельчатые конусы

на берегу ледяной Вселенной.

Атлантида Сибири.

* * *

Стрела Ангары.

Хлопок рассветного расстрела

в леднике века.

* * *

Бурятская охрана —

низкая косая сажень

в подземелье дискотеки.

* * *

Остров ампира в весенней грязи.

Собака лает, ветер носит.

* * *

Улан-Удэ, ундина в долине Ангары.

Донный дым гибели.

Энтропия любви, время игры.

* * *

Свечи мерцающих судеб

на обесснеженной равнине.

Скоро Тулун.

* * *

Тулун. Ледяные ямы сортира.

Медведь на цепи.

Газовый туман крытой тюрьмы.

* * *

Братская ГЭС.

Сатуновский глядит в пучину.

Скоро смена.

* * *

Азиатский оазис.

Тёмное дыхание

уставшей степи.

Деревянные идолы безымянны.

* * *

Бездонна бездомность.

* * *

Только багульник —

как треснувшее стекло времени.

* * *

Тёплые чаши душ,

плывущие в глуши похмелья.

Утренний глоток дыма падает в небо.

* * *

Побег на восток —

единственный путь на запад,

на запах, на слух, на вдох.

Медные звёзды в безучастном небе.

* * *

Города – осколки света во мхах.

* * *

Кромка стынущих рек

поздней весны востока.

* * *

Русский восток —

красный восход без исхода.

* * *

Стаи омуля, плывущие

в жертвенном дыме

на краю живого мира.

* * *

Могилы над Байкалом —

перископы святых.

* * *

Пейзаж Григорьева:

пятна снега,

пятна света

в проёме стены,

в куда-то, где-то.

Стоп-кадр души места.

* * *

Потный аквариум, грохот.

Сибирские наяды

извиваются в дискотеке.

Не смотри, козлёночком станешь.

* * *

В тени «Химпласта»

храм повис в небе.

Просторный запах свежей древесины.

* * *

Бурятские боги молчат в чаще.

Чаша неба с замёрзшей водой.

* * *

Байкал.

Стекло льда.

Звук дна.

Длань зимы над весной.

Снег сна.

* * *

«Сибирская корона», «Кроненбург».

Край тайги.

Тяжкий выдох «Химпласта».

* * *

Звон льдинок – выпускниц университета

им. Адмирала Колчака —

гаснет на закате судеб.

* * *

Здесь пацаны не пляшут. Тел извив,

хвосты из нежных торсов продавщиц.

Езжай домой, себя не погубив

в калейдоскопе их летящих лиц.

Немного странно: ретро из глубин

и тающие страсти до утра.

Сверкание опереточных имён.

Мутация, метеорит, искра.

* * *

Зима. «Тойота», снег почуя.

На верёвочке пляшет Евтушенко.

* * *

Весна, весна, и вправду весна.

Ну и что? Время разбрасывать кости.

Время таёжных цветов в гостиницах.

* * *

Кафе «Вернисаж», штабной вагон Реввоенсовета,

вросший в вечную мерзлоту ЮКОСА.

* * *

«Сибирская корона».

Летит пена к Ледовитому океану.

* * *

На озёрном зеркале – звёзды,

отражения душ,

полсуток тому уснувших

по ту сторону зеркала.

* * *

«Пломбир», «Байкал», «Памир»

в ларьке у метро «Парк культуры».

Далее везде.

Поэмы

Голоса

Не жалею, но зову, а лучше

ты включи компьютер, посмотри,

ты меня в коробке чёрной прячешь,

не читая голубой курсив.

Но потом, когда меня не будет,

мы посмотрим, как ты запоёшь,

постоишь на ледяной дороге,

помолчишь… И мокрый снег жуёшь.

Вот вам изумлённая природа,

вот родной щербатый серп луны,

и звучит знакомая эклога —

лишь бы только не было войны.

Молодая, ты гранатомётна:

блузка от «Версаче», алый лак,

почему опять себя ты прячешь,

а всё лучше выглядишь с утра?

Без тебя всё равно всё не так,

всё не так, как вчера,

но и небо полюбишь любое,

и деревья стоят, как в колодце вода.

И пора со двора, и пора умирать,

а мы всё говорим про другое.

Он придёт – тот, другой,

и сойдёт по холодному трапу

в преисподнюю жизни или, наоборот,

чтобы Джиму дать доллар на лапу,

а потом погибать за народ.