Varia - [7]
Но есть еще второй смысл: это – воображаемые миры, создаваемые путем абстрагирования от абстракции реального мира. Здесь принцип квази-предметности выступает в чистом виде. Разумеется, соприкосновение с реальностью есть и здесь. Во-первых, эти квази-предметы соответствуют реальным всеобщностям, не имеющим, не входящим в эйдические формы, слишком общим, разлитым и неопределенным – отношениям и ситуациям, состояниям и т. д. Все это кристаллизуется в абстракции, исчисляется, формализуется. Но созданные небывалые миры математической фантазии имеют и другое соприкосновение с реальностью – они представляют собой ее конварианты, ее возможности, переменные, и в этом смысле абстракция получает здесь свой фантастический противообраз, подобный реальному образу, но отклоняющийся от него на все возможные значения некоторой переменной. Общее с поэтической фантастикой, но отсутствие наглядности, ибо поэтическая фантастика держится ближе к конкретному эйдосу. Эти воображаемые математические миры, или, как уже сказано выше, способны к созданию своего рода противообразов, моделей невиданных предметов, или, если речь идет о самых чистых созданиях математического воображения, являются определенными квази-конкретными способами уловления всеобщего в его разлитой, неопределенной, не-актуальной форме. Эти миры реальны, как доказывает их практическое значение, но реальны не непосредственно, а реальны в иной модальности, недоступной предметному для-себя-бытию, формированию чего-то «наглядного». Вот почему они нуждаются в опосредствовании для того, чтобы быть созерцаемыми, для того, чтобы получить реальную форму чего-то предметного. Сие относится и к изучению микро-физических «объектов». Вот почему наблюдение их возможно лишь косвенно, через посредство.
Каким образом интуиция предмета
Каким образом интуиция предмета может идти впереди предмета?
Вот каким образом: поскольку существуют quasi-предметы, не являющиеся еще собственно] предметами. «Очевидность» м[ожет] б[ыть] внутренней. Первое предполагает реальную «кажимость», второе – quasi-кажимость, очевидность абстракции, это и есть априори. Эта интуиция предмета абстракции может идти впереди реального предмета, хотя интуиция реального предмета не может идти впереди предмета. Но предмет абстракции не есть предмет в конкретном смысле слова. Это абстрактная всеобщность, «лошадность» или «мариность» (если речь идет о девушке по имени Марина, имеющейся в одном экземпляре). Даже если геометрия рассуждает о треугольнике, то это лишь неточность слов, в действительности она имеет в виду «треугольность» как essence. Предметы в смысле современной онтологии все таковы, как «мариность». Если теперь сделать их предметами внутреннего его созерцания, то получится априори, идущее впереди предмета, ибо мы перешли от действительного к возможному, потенциальному, следовательно, в этой абстракции, внутри создаваемой, могут быть какие-то «чистые элементы» или новые «синтезы», какие не встречаются в природе. В общем, абстракция и возможность имеют своим предметом то, что не является вообще или не является еще предметом в эйдическом, след[овательно], в действительном смысле. Наиболее широкие из этих абстракций возможности суть формы и категории Канта, а процедура ихустанавливается, абстрагирование абстракции. Если, вместе с современной наукой, пройти путь «формализации» более конкретных предметов, то открывается более широкая область априори (чем занимается феноменология), иначе говоря – формального изучения существенной стороны определенного круга явлений, что может принести некоторые не наблюдаемые ранее решения, как бы извлеченные из самой мысли. И в самом деле, это есть способ изучения входящих в конкретное целое, но не всегда укладывающихся в форму особенного эйдоса элементов единичного и неопределенного всеобщего (потенциальная бесконечность).
Это оказалось путем, посредством которого стали возможны открытия ненаблюдаемых вещей. Интуиция предмета идет впереди предмета. Это становится сколько-нибудь принципиальным только в двух случаях: а) когда речь идет о чистых элементах, не встречаемых в таком виде в природе (это – «аналоги» абстракции в современном мире), новых, искусственных «синтетических» материалах; б) когда речь идет о явлениях, кот[орые] принципиально не могут быть наблюдаемы.
Все это несет на себе печать абстракции и непредметного, относится к области реализованных возможностей, к чисто потенциальному миру, кот[орый] по-своему, без особенного посредничества объединяет единичное и всеобщее. Это отношение парадоксально.
Объективность. Предметность как норма и указание
Истина есть сходство нашего сознания с объектом. – Верно, но также и несходство с ним. Необходима дистанция, иначе слишком большая близость должна затемнить независимое существо дела, либо вследствие чрезмерной наглости субъекта, либо вследствие того, что объективная ситуация надвигается на нас и подавляет субъект, либо, наконец, вследствие связи первого и второго как агрессии и кары.
Открывающееся здесь сходство истинного знания и несходства его с объектом, кот[орый] должен предстать в своей собственной истине, есть тождество, предполагающее всю
Из краткой биографии Мих. Лифшица (Дм. Гутов).«Начало того, что принято называть оттепелью, было отмечено публикацией в «Новом мире» статьи Лифшица «Дневник Мариэтты Шагинян» (1954. № 2), памфлета, в котором он дал портрет сталинской интеллигенции с ее пустозвонством, с поразительным сочетанием эпического восторга с безразличием и равнодушием к делу. Портрет был блестящий, хотя сам предмет и не был слишком красив. Лифшиц однажды привел слова Гете о Лессинге, сказавшего, что писатели эпохи Лессинга живут как насекомые в янтаре».
«Диалог с Эвальдом Ильенковым» — одна из последних незаконченных работ выдающегося философа Михаила Лифшица (1905–1983), в центре которой проблема реальности идеального. Решая ее в духе своей онтогно — сеологии и теории тождеств, Михаил Лифшиц вступает в полемику не только со своим другом и единомышленником Эвальдом Ильенковым, но и с основными направлениями философской мысли современности. Коперниковский поворот его онтогносеологии заключается в программе Restauracio Magna — возвращения классики, постижение которой, по мнению Михаила Лифшица, доступно только свободному человеку.
Настоящая книга — последний завершенный труд Михаила Александровича Лифшица, выдающегося ученого-коммуниста, философа, эстетика, искусствоведа, действительного члена Академии художеств СССР, доктора философских наук.Автор смог принять участие лишь в начальных стадиях издательского процесса подготовки книги к печати Эта работа была завершена уже без него, после его внезапной кончины 20 сентября 1983 года.Книга М. А. Лифшица включает четыре фундаментальные статьи, над которыми автор работал в течение нескольких лет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Работа известного советского философа–марксиста Михаила Лифшица «На деревню дедушке» была написана в первой половине 60–х, но не была пропущена цензурой. Этот маленький шедевр очень необычный по форме изложения для марксистской литературы был напечатан лишь в 1990 году ротапринтным способом тиражом 300 экземпляров.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.