Варфоломеевская ярмарка - [19]

Входят Мункаф и Урсула.

Урсула. Так-то ты удружил, мне, Джордан?

Нокем. Ладно, ладно, Урса, не горячись, а то тебя снова шибанет в ногу: того и гляди, как у лошади, подсед сделается. Иди-ка ты лучше к себе.

Урсула. А пропади ты пропадом, гнилой вонючий гад! Так это и есть те именитые гости, которых ты мне обещал на весь сегодняшний день?

Нокем. А чем они плохи, Урса, медведица моя?

Урсула. Чем плохи! Да они все шаромыжники, простые шаромыжники! Они и двухпенсовой бутылки пива выпить не в состоянии.

Мункаф. Это всякому ясно: стоит только посмотреть, какие у них маленькие брыжи[41].

Нокем. Пошла прочь! Ты дурища, Урса, и твой Мункаф тоже дурак. Вы ничегошеньки не смыслите. Черта с два! Это отличные гости: и лицемеры, и обжоры. Тебе этого мало? (Мункафу.) Живо! Подай парочку свиней и полдюжины больших бутылок к ним и позови Уита.

Мункаф уходит.

Не терплю, когда клевещут на невинных. Ах, что за пройдохи! Чистокровный пуританин - лицемерен, как сивый мерин. Я уже сказал вам, что они обжоры. Можете на меня положиться: по свинье на двоих! Ну!

Урсула. Да уверен ли ты в этом?

Нокем. Чистейшей масти. Ты попробуй их на зубок, Урса. А где же это наш Уит?

Входит капитан Уит.

Капитан Уит (распевает).

Посмотгите-ка, дгузья,

Гогд, и смел, и стгоен я!

Саблей ягостно бгяцая,

Богодою потгясая,

Хгабгецов десятки устгашаю!

Нокем. Здорово! Молодец, Уит! Входи-ка смелей и перегони эль из бутылок в брюхо твоих братьев и сестриц, пьющих хмель!

Нокем, капитан Уит и Урсула уходят.

Куорлос. Сдается мне, что наш пустомеля стал шинкарем. Вот отличное время, чтобы тебе, Уинуайф, атаковать твою вдовушку. Бьюсь об заклад, более удобного места и часа у тебя не будет. Уж коли она отважилась явиться на ярмарку и в эту свинячью будку, она благосклонно отнесется к любому нападению, можешь быть уверен.

Уинуайф. Я, однако, не люблю чересчур уж рискованных предприятий.

Куорлос. Ну, тогда тебе вовек не добыть ни одной из почтенных вдов. Эх, если бы у меня был доступ к ней и если бы мне дозволялось заглядывать за ее тощий корсаж, я бы уж постарался отправить ее на Смитфилдское кладбище. А не то она отправила бы туда меня, что, пожалуй, было бы более неподобающим зрелищем. Но ты слишком скромный делец и упускаешь отличные возможности. Брось! Это у тебя не разумное суждение, а болезненное заблуждение. Что до меня, так я...

Входит судья Оверду.

Смотри-ка! Вот опять идет этот несчастный болван, которого давеча покусал наш Уосп.

Оверду. Я не стану произносить речей и проповедей. Я теперь начинаю думать, что в какой-то степени, в силу высшего правосудия, Адам Оверду заслужил эту трепку, ибо я, вышеозначенный Адам, был причиной, правда, побочной причиной, того, что потерялся кошелек, и, главное, - о чем они еще не знают! - кошелек моего шурина. Но за ужином я отлично развеселю всех этой историей и посмотрю, как мой дружок мистер Хемфри Уосп будет выходить из себя, когда я, сидя на председательском месте, как обычно, и поднимая тост за братца моего Коукса и за миссис Элис Оверду, мою супругу, поведаю им, что избитый-то был я, и покажу синяки. Подумать только, какие плохие последствия могут иметь добрые намерения! Я оказывал внимание благовоспитанному юноше, к которому почувствовал непреодолимое влечение, - оно и сейчас еще владеет мной! - но именно это внимание подвигло меня на проповедь, а проповедь притянула толпу, а толпа притянула карманников, а карманники утянули деньги, и все это вместе взятое втянуло брата моего Коукса в убыток, Уоспа повергло в ярость, а меня подвергло избиению. Забавная картина! И я сегодня же вечером преподнесу им это за десертом: я люблю за столом повеселиться! Помнится, после одного особенно увесистого удара я хотел было открыть им, кто я такой; но затем - благодарение моей стойкости! - вспомнил, что мудрым может быть назван только тот, кто всегда до такой степени помнит о благе общества, что никакие несчастья не могут заставить его отказаться от интересов общественного блага. Пахарь из-за одного неурожайного года не оставит плуг свой. Кормчий из-за течи в корме не покинет руля. Член городской управы не откажется от своей мантии ради лишнего блюда за столом. Часовой не сломает своего жезла и не покинет поста из-за одной ненастной ночи, а приходской музыкант не расстанется со своими инструментами из-за одного дождливого воскресенья; ut parvis componere magna solebam. {Так привык я великое сравнивать с малым. (Лат.)} Таковы мои умозаключения, и будь что будет! Побои, тюрьма, поношение, ссылка, пытка, позор - я готов ко всему, и не открою, кто я таков, ранее срока. Как я уже сказал, все это свершится во имя короля, народа и правосудия.

Уинуайф. О чем это он так важно рассуждает сам с собой, бедный дуралей?

Куорлос. Какая важность? Здесь есть вещи поинтереснее.

Входят Коукс, миссис Оверду и Грейс, за ними Уосп, нагруженный игрушками.

Оверду отходит в сторону.

Коукс. Идемте, мисс Грейс, идемте, сестрица. Тут еще найдется на что посмотреть, ей-богу! Ах, черт подери, да где же Нампс?

Лезерхед. Что прикажете, джентльмены? Что вы желаете купить? Трещотки, барабанчики, пупсики, собачки, птички для дам! Что прикажете?