Вардананк - [47]

Возглас католикоса смутил всех — и нахараров, и духовенство, и народ. Обращение к воинству армянскому знаменовало час крайней опасности. По старинному, неписаному закону, вооруженные силы страны, известные под именем «воинства армянского», в иерархии государства числились даже выше нахарарства и в исключительных случаях подчинялись непосредственно католикосу.

Выведенный из храма иерей Гевонд громко возгласил:

— Народ армянский! Воззови к воинству своему! Пусть оно поднимется на защиту страны! Князья отказываются ее защищать!..

И тотчас, рассекая толпу, к храму со всех сторон устремились группы воинов. Одновременно туда же хлынула толпа горожан, которая, однако, была вынуждена уступить дорогу ринувшейся в храм мрачной, фанатической массе монахов, возглавляемых настоятелем сюнийского монастыря отцом Григориосом и старым монахом. Высоко подняв кресты, монахи угрожающе потрясали им в воздухе.

Единению собравшихся в храме был нанесен удар. Намечался раскол, Гют выступил вперед и заявил:

— Восстаньте, если хотите, вместе с воинством вашим против царя царей! Мы в мятеже участия не примем!

— Вы затеваете предательство в час страшного испытания! — бросил ему Вардан. — И вы ответите за это перед страной! Опомнитесь!

— Мы мятежного послания не подпишем! — крикнул в ответ Гют.

Вместе со своими единомышленниками он направился к выходу, но остановился в дверях храма.

Толпа по ту сторону дверей всколыхнулась:

— Что случилось? На чем решили? Какой ответ дают?..

— Артавазд вырвался из недр Масиса!.. Конец стране Армянской!.. — исступленно прозвучал чей-то хриплый голос. Это был голос Зареха из селения Акори у расселины Масиса.

Тысячи лиц повернулись к нему, дрожь ужаса пробежала по толпе. Мрачное предчувствие охватило ее: казалось, сейчас погибнет нечто гораздо большее, чем думали, — самое основное, сама твердь земная, и в разверзшуюся под ногами бездну стремительно полетит тот мир, в котором зародились и испокон веков мирно существовали люди. Казалось, приходил конец роду людскому, надвигалась гибель мира…

— Конец стране Армянской!.. Спасайте!.. — стоном прокатилось по толпе.

— Как это конец стране Армянской?! О чем вы говорите?! — с гневом выкрикнул Аракэл.

— Отдают страну Армянскую Азкерту… Отдают землю родную!.. — отозвались голоса.

— Как отдают? Кто отдает? — зарычал Аракэл. Он пробился сквозь толпу и злобно огляделся. — Кто отдает? Черноголовые или нахарары? — И решительно повернулся: — Идем посмотрим, кто это там отдает и кто берет, и о чьей стране разговор?

— В уме ли ты?! Опомнись! Головы тебе не сносить! — возразил один из стоявших рядом с ним.

— Головы не сносить? — разъярился Аракэл. — За то, что землю родную хотим защитить?! Да если ее отдадут чужестранцам, то что для нас смерть? Чем она нам страшна?

И вдруг, весь преобразившись, он вскочил на камень и обратился к народу:

— Слушайте, братья! Не чужим за наше дело стоять! Родная земля, да разве это не вы сами?

— Мы! — послышались бесчисленные могучие голоса.

— А раз родная земля — это мы, то ведь и бой идет за эту родную землю. Записываюсь в воины и посвящаю дух свой делу защиты родины! Кто со мной? Идем! За родину! — крикнул он и быстро зашагал к храму.

— За родину! Идем! — пронеслось громом.

— Конец наступает стране Армянской!.. Спасайте!.. — вновь прокаркал зловещий голос Зареха.

Толпа всколыхнулась, раскачалась и потекла густым и тяжелым потоком. Плечом к плечу шли Вараж, Ерзас, Маркос, Горнак-Симавон, Мартирос, кузнец Оваким, дед Абраам, крестьяне-беглецы, ремесленники, воины.

— Двигайтесь!.. Двигайтесь! — понукали задние ряды. А передние кричали:

— Стой, стой!.. Не напирай!

Но никто никого не слушал. Толпа напирала, она текла к храму упорно, безостановочно, грозно.

Какой-то разъяренный сепух кинулся было на Аракэла, но тот так толкнул его и толпа так подхватила его, что сепух утонул в человеческом потоке, который повлек к храму и его.

Нараставший грозный гул толпы обеспокоил собравшихся в храме. Там только сейчас поняли, что подступает народ и чем это грозит.

— Что это?.. Ворваться хотят?.. — с тревогой повернулся Гют к Гадишо.

Гадишо кинул злобный взгляд на сурово глядевшего в его сторону Вардана и с горькой улыбкой обернулся к дверям храма — туда, где стоял Гют. А перед Гютом открылось зрелище, еще более ужасное и грозное, чем все, что ему когда-либо приходилось видеть в жизни.

С мрачной решимостью, с воловьим упорством протискивался вперед крестьянин Саак, прокладывавший дорогу тем, кто шел позади него. Народ все сметал на своем пути. И вот уже передние ряды, теснимые сзади, подступили вплотную к дверям храма. Стража и княжеские телохранители выставили навстречу им острия своих копий. Через открытые двери подошедшие заглянули внутрь храма и на мгновение опешили, встретив суровые и осуждающие взгляды князей и духовных пастырей.

— Отгоните толпу! — с яростью приказывал телохранителя вышедший из себя Гют. Те выступили вперед.

— Назад! Назад!.. Осади! — кричали они, стараясь перекрыть гул толпы.

На минуту толпа дрогнула.

— Стойте!.. Стойте!.. Отойдите! — послышались вопли теснимых. Передние ряды пытались отойти. Но ничего не вышло. Течение продолжало нести их вперед.