Вардананк - [159]

— Боже, боже, куда она идет?.. — шептала княгиня Шушаник.

— Знаю — куда, — со вздохом тихо отозвалась Югабер. Вперив взор вдаль, что-то шепча дрожавшими устами, Старшая госпожа направлялась к пригорку рядом с замком, где находилась родовая усыпальница Мамиконянов.

Мрачное шествие освещалось факелами. Впереди двигалась престарелая мать Спарапета, за нею — Егишэ, Атом, Хорен, госпожа Дестрик и Шушаник, Анаит, Астхик, Югабер, Зохрак, сепухи, воины и крестьяне. Никто не решался остановить Старшую госпожу, никто не мог не пойти вслед за нею.

Она простерла руки к темным надгробиям, оглядела их и, кивнув головой, остановилась у заросшего мхом надмогильного памятника. Под ним покоился прах Амазаспа Мамиконяна-отца Спарапета.

Внезапно среди ночного мрака раздался глухой возглас, напоминавший хриплый клекот старой орлицы:

— Амазасп, встань!.. Амазасп, встань! Сын твой отрекся от тебя!.. Перед всеми отрекся он от родины, расшатал основание дома Мамиконянов!..

Никто не решался нарушить молчание.

— Мушег!.. Васак!.. Вачэ!.. Встаньте, творите суд праведный!

Все затаили дыхание, как бы ожидая ответа. С такой силой прозвучало это заклинание, что казалось, все умершие Мамиконяны сейчас поднимутся и встанут перед нею.

— Встань же, Амазасп!.. — вновь воскликнула старуха, как бы ожидая ответа. — Это я тебя зову!.. Если не встанешь, скажи, — я приду к тебе!.. Нет у меня на земле пристанища, нет покоя, нег сына! Осиротела я!.. Восстань же, свободный, верни свободу стране Армянской!..

Глаза старухи как бы видели что-то действительно существующее, живое, она забыла обо всем окружающем и ни на что не обращала внимания.

Переводя взгляд с одной могилы на другую, она говорила сама с собой, как бы задавая вопросы или отвечая кому-то невидимому.

— Слышишь? Говорят, отрекся он… Но как это могло случиться? Чтоб он, мой Вардан?.. Нет, этого не может быть! Вардана никогда не было на свете… Вардан — это сон!.. Сон, облеченный в плоть… Горе мне..

Она обернулась, обвела взглядом всех окружающих. Егишэ стоял между сломленной горем старухой и толпой, словно олицетворение неотвратимой судьбы. Атом был в этот миг прекрасен и страшен, как обнаженный меч. Жена Спэрапета была похожа на смерть. Остальные застыли, охваченные благоговейным страхом. Старшая госпожа глядела на них, как бы смешивая их с мерещившимися ей тенями предков.

— Кто вы? Также покойники, призраки? Почему вы стоите рядом с предками?.. И где Вардан?.. Почему вы оставили его одного?.. Идите и приведите его на суд матери!..

— Приведем, Мать-госпожа! — послышался суровый и отрезвляющий голос Атома.

Старшая госпожа как будто очнулась. Ее затуманенные глаза озирали собравшихся перед усыпальницей крестьян, крестьянок и монахов, озаренных кровавым светом факелов. Как бы проснулось ее на миг затуманившееся сознание, и старая княгиня задумалась об этих крестьянах и крестьянках, которых она с дней своего детства постоянно, и летом и зимой, видела работающими во владениях нахараров, неизменно покорными и смиренными, с печатью тайных забот и горя на лице, живущими в постоянной нужде.

— Большие тяготы пали на простой народ!.. — промолвила она, словно разговаривая сама с собой. — Разделим же с ним его тяготы, и пусть господь умерит гнев свой… Мы были причиной того, что разразилось бедствие! И мы уронили себя перед богом и перед людьми… Мы обирали крестьянина, угнетали его, не думали о нем. И вот поднялся голос его к небесам! Войско наше, родина, завещанная предками, — ведь это он!.. Это он — кормилец и защитник страны!..

Ночь уже лежала в горах и ущельях. Сидевший на могильной плите Егишэ похож был на сложившего крылья орла, устремившего вдаль немигающие глаза. Поглощенный своими мыслями, он витал в далеком мире, безмолвно ожидая, чтобы все прониклись величием дела, о котором он собирался говорить. Для этого, казалось ему, нужны были время и безмолвие.

И вот он заговорил. В порыве творческого вдохновения он начал с рассуждения о высшей добродетели. Он говорил так, как если бы обращался к самому себе, и одновременно следил за полетом своей мысли.

— Не падайте духом, не печальтесь безнадежно. Будьте сильны волей и свободолюбием! Идите на подвижничество как воители за святую свободу родины. Будьте воистину свободны! Знайте, коротка жизнь человеческая, но вечно человечество! Тлен и прах — нахарар, тлен и прах — простолюдин, близкий, родной — тлен и прах… На дух уповайте! Родное становится чужим, когда обращается в прах, и снова делается родным, возвращаясь из земли, из праха… Будьте семени подобны, что смерть приняло и цветком вернулось! Потоку подобны будьте, что к морю стремился и его вечной жизни причастился. Отрекитесь от личного, чтоб приобщиться к жизни общей. Жить — это и значит умереть за других. И не рождается цветок без смерш породивших его. Бесстрашие к смерти — вот в чем непобедимость!..

Воедино сливается все человечество, и дух каждого стремится к духу общему. Любовью к отчизне крепите дух свой! Вас мало, немногочисленны вы… Да умножит число ваше любовь к отчизне! Воинами свободы станьте, отрекитесь от себялюбия, слабости, страстей, корыстолюбия, честолюбия, освободитесь от деспота — гонителя духа и свободы!..