Вампир для художницы - [26]

О чем я думаю? Я ушла в себя и вздрогнула, когда Салем снова начал говорить.

— Не могу сказать, что сильно переживал. Вернее, переживал, но не поэтому. После того случая я какое-то время не общался с отцом. Он считал, что я был виноват не меньше. Не удержал, не доказал. И на Монтерсона я злился скорее из-за этого. — Он повернулся и, глядя мне в глаза, продолжил. — Я действительно нашел повод, чтобы дать выход своей злости, но это не значит, что мне безразлична твоя судьба.

— С каких это пор?

— Так было всегда. Просто раньше ты была для меня частью семьи Хиггинс.

— А сейчас?

— А сейчас я и сам не знаю. — Помолчав, добавил. — Наверное, нужно время, — и ушел.

Да, нужно время. А еще расстояние. Будто недостаточно было и того и другого. Но, поглядев еще немного на незаконченную картину, я поняла, чего не ей хватает. И здесь, в Бристол-хилле дописать ее точно не получится. Поэтому пошла в свою комнату и принялась собирать вещи, думая при этом только о влюбленных на мосту.

Я уехала тем же вечером. Написала сообщение Кайлу, и больше никому ничего не сказала. Я была уверена, что меня попытаются остановить. Мама права: я слишком непостоянна, часто пропадаю, уезжаю, куда и когда мне вздумается. Но я не могу по-другому. Не могу сидеть на одном месте, когда спокойствия и умиротворения нет в душе. Может быть, когда-нибудь я обрету их, и тогда мне не будет нужды ездить с места на место и пытаться что-то найти.

А пока я остановила свой выбор на крошечном городке Фарго, что всего лишь в трех часах пути от Бристола. С населением около трех с половиной тысяч жителей. Там жили в основном люди и занимались преимущественно сельским хозяйством. Однажды я проезжала этот городок и видела нескончаемые поля и луга, на которых паслись коровы и лошади. Небольшая река и мельница, лес, подбирающийся к крайним домам — такая пастораль вызывала во мне именно те эмоции, которых не хватало для завершения картины. Правда, тогда был июль, а сейчас апрель, но, думаю, это место очаровательно в любое время года.

Вещей я собрала немного, поэтому налегке добралась до автобусной станции и через три с половиной часа была на месте. Конечно, здесь не было ни гостиниц, ни гостевых домов, но недавно построившая дом семья на полгода уехала в Ривертон, и их родственники любезно предоставили мне ключи. Я не собиралась задерживаться здесь надолго, поэтому меня такой вариант очень даже устроил.

Домик был небольшим и симпатичным, воздух вокруг — чистым, а расцветающая природа радовала глаз. Я все-таки закончила картину, начала другую, потом еще одну. Дни летели незаметно, наступил конец мая, стало уже по-летнему тепло. И в один из дней, рано утром в дверь неожиданно раздался стук. Нет, ко мне периодически заглядывали, местным было интересно, кто поселился в пустующем доме. Та самая родственница хозяев дома за отдельную плату три раза в день приносила мне еду. Но все эти люди, не церемонясь, по-простому заходили сами, иногда даже забывая постучать. Поначалу меня это выводило из себя, но потом я привыкла.

А сейчас никто не вошел, и это было странно. Поэтому, подгоняемая любопытством, я поспешила открыть дверь. И резко выдохнула, увидев, кто стоит на пороге.

— Салем? Что ты здесь делаешь?

Я не сказала, куда уезжаю, но в этот раз не выключила телефон и была на связи. Если бы что-то случилось, мне могли просто позвонить. Впрочем, позвонить мне могли и просто так, но за два месяца я лишь несколько раз говорила с Лаей.

— Нам надо поговорить.

Наш последний разговор был более, чем странный. Я до сих пор не поняла, что он имел в виду, говоря, что нужно время. Хотя думала об этом часто. И чувства мои на самом деле никуда не делись, просто здесь, в этом месте как будто дышалось легче. До этого утра. Сейчас дыхание снова перехватывало.

Я посторонилась:

— Проходи.

Что-то было не так. В нем. Он выглядел как обычно: собранно и уверенно. Разве что слегка помятая рубашка выбивалась из привычного образа, да небольшие круги под глазами, будто он не спал ночь. Хотя, возможно, так оно и было.

Он вошел и огляделся.

— Здесь мило, — заметил он.

Это явно не то, что он хотел сказать, но я все же ответила.

— Мне тоже нравится.

Он стоял посреди небольшой комнаты, служащей здесь чем-то вреде гостиной, засунув руки в карманы, спиной ко мне. Будто собирался с мыслями.

— Так о чем ты хотел поговорить? — поторопила я его.

Он повернулся и запустил руку в волосы в каком-то несвойственном для него отчаянном жесте.

— Ева, я… у меня… черт, как же это сложно. В общем, я все никак понять не мог, почему меня так напрягали твои отношения с Риком. Он говнюк, я всегда это знал, но не думал, что он сможет навредить тебе всерьез. Меня наизнанку выворачивало каждый раз, когда я видел вас вместе. Я пытался разобраться в себе, думал, что это просто отголоски нашей с ним давней вражды, но Рик ушел, а это странное чувство осталось. И знаешь, что я понял? Это была ревность. Я вдруг подумал: если ты собиралась выйти замуж за него, то на его месте может оказаться и кто-то другой. Ты выйдешь за него, будешь жить с ним и может быть, когда-нибудь полюбишь. И вот на этой мысли меня переклинило. Я понял, что это я должен быть на месте этого кого-то. Это я хочу быть с тобой, проводить ночи, просыпаться по утрам. Видеть твою улыбку, наблюдать, как ты пишешь картины, перепачканная краской. Я… — он шагнул ближе и закончил, — люблю тебя, Ева.