Вам доверяются люди - [153]

— И понимаешь, Костик, — чуть не плача, говорит Кира, — такой подлец, сказал: «Доктор называется, а собственную жену вылечить не может». Это Марфа Григорьевна в точности запомнила. Тут Валентина Кирилловна вскрикнула и часто-часто задышала…

— Попадись он мне, я бы ему всю физиономию расквасил! — угрожающе бормочет Костя.

— Конечно! — соглашается Кира. — Но что могла Марфа Григорьевна? Они же действительно совсем пьяные были. Она их выпроваживает, а они опять насчет профессора и насчет дяди Мати. И как будто дядя Матя не даром вместо профессора оперировал, а за то, чтоб ему телевизор устроили. Понимаешь?!

— А откуда он в самом деле про телевизор узнал? — вдруг хмуро спрашивает Костя.

— Погоди, дай по порядку, — отмахивается Кира. — Словом, Марфа Григорьевна побежала за соседкой, и вдвоем они кое-как этих пьяных хулиганов вытолкали. А когда вернулись в комнату, то Валентина Кирилловна была уже без сознания. Тут Марфа Григорьевна позвонила к нам, то есть к тете Юле, потому что тетя Юля Валентину Кирилловну лечила много-много лет… Тетя Юля велела немедленно вызывать скорую помощь или неотложку, я не помню, и, конечно, сама тоже помчалась на такси. Но поздно. Она приехала вместе с неотложкой. То есть одновременно. А Валентина Кирилловна даже не пришла в сознание, так и умерла…

— Это лучше, когда без сознания, — говорит Костя, — значит, ничего не чувствовала. А телевизор?

— Что — телевизор? — Кира недоуменно смотрит на товарища. — Ах, откуда Расторгуев узнал?.. Дядя Матя вчера папе говорил, что один раз, давно уже, когда еще мать этого Расторгуева лежала в больнице, тот все допытывался, скоро ли ее выпишут. Будто она без телевизора скучает. И почему в больнице нет телевизора? Это все при главвраче, при Степняке было. Тот сказал, что в больнице телевизор вреден, а дядя Матя добавил, что телевизоров вообще не достать, он сам пробовал. И всё. Но папа говорит, что могут найтись такие люди, которые всю эту историю так представят, будто дядя Матя… ну, намекал, что ли! И вдобавок, оказывается, дядя Матя пробовал-пробовал достать, а когда увидел, что безнадежно, то часть денег, накопленных для покупки телевизора, одолжил какому-то человеку. И поэтому не смог полностью рассчитаться с Расторгуевым. А тот, наверно, со злости, сказал об этом Валентине Кирилловне. Конечно, она не выдержала, умерла.

Костя вдруг втягивает в плечи голову и еле слышно спрашивает:

— Он сказал, кому одолжил?

— Нет, просто сказал «одному человеку». А что?

— Значит, выходит, это все… из-за того человека? — шепчет Костя.

— Ну, почему? — простодушно отвечает Кира. — Кто же мог знать, что выйдет такая история?

— А сейчас как? — боязливо спрашивает Костя.

— Что как?

— Да насчет денег?

Кира удивленно смотрит на Костю.

— Я не понимаю, почему ты так разволновался насчет денег? Главное, что Расторгуев обвиняет дядю Матю в смерти своей матери! И припутывает… ну, пойми: он обвиняет дядю Матю, что тот нарочно сам делал операцию, из-за телевизора, и что если бы делал профессор…

Костя безнадежно машет рукой:

— Ох, Кира, ничего ты не знаешь!

И замолкает надолго.

— Лучше бы я тебе не рассказывала! — с обидой говорит Кира. — Ты, кажется, готов поверить во все гадости…

Только тут Костя обретает дар речи:

— Я?.. Это я поверю?! Ума рехнуться!

— Так что же ты молчишь?

— А то, что… — Он круто обрывает, опять машет рукой и вдруг страстно, захлебываясь, грозит: — Ну, я теперь себя не пожалею, но выведу их на чистую воду…

— Кого выведешь? При чем здесь ты-то? — пугается Кира.

— Узнаешь, — говорит Костя. — Погоди капельку, все узнаешь. И вообще нечего тебе со мной дружить, можешь считать, что…

— Костя, ты с ума сошел!

— Мне некогда, — грубо отвечает Костя и резко сворачивает к автобусной остановке. — Прощай!

— Костя, Костя! — кричит ошеломленная Кира и видит, что он уже вскочил на подножку уходящего автобуса.

Еще минута — и автобус скрывается из виду.

Какое свинство! Из-за Кости она не поехала с папой и тетей Юлей, а он попросту бросил ее одну посередине дороги: «Мне некогда!..» Кира обижена до слез. Только сейчас она чувствует, как измучилась и устала. В довершение всего у нее, кажется, нет ни копейки денег, нельзя даже сесть в троллейбус. Кира обшаривает карманы своего пальто. Ни гроша! А до дома еще так далеко.

2

В машине Задорожный неожиданно спрашивает Львовского:

— Ты что намерен делать сейчас?

Матвей Анисимович уточняет:

— Когда сейчас? Сию минуту? Или вообще?

— Нет, именно сейчас, сию минуту.

Львовский равнодушно пожимает плечами:

— Поеду домой.

— А у меня, — говорит Сергей Митрофанович, — есть другое предложение.

— Только не занимайся, пожалуйста, благотворительностью, — чуть-чуть раздраженно перебивает Львовский. — Довольно вы оба со мной повозились за эти двое суток…

Задорожный как будто не замечает раздраженной интонации.

— Наоборот, — говорит он, — предложение мое довольно грубое. И как будто неуместное. Но я считаю, что с этим лучше покончить сразу. Ты знаешь адрес Расторгуева?

Видно, как вздрогнули плечи Юлии Даниловны. Она сидит рядом с водителем и за всю дорогу не вымолвила ни слова.

— Адрес Расторгуева? — в голосе Львовского слышно слабое удивление. — Знаю.