Валюта смерти - [65]

Интенсивно растирая тело жесткой мочалкой, Аня представляла, как расскажет ему о ребенке, о своей радости, о том, что теперь их будет трое!

В конце концов, Дима должен был выбрать имя малышу, признаться, кого он хотел больше: мальчика или девочку. То есть, она должна спросить об этом, а он, разумеется, ответить, что будет рад любому ребенку.

Вот только как сказать? Для Димки это известие, пожалуй, будет еще более потрясающим, чем для нее, ведь он, поди, уже не ожидал ничего подобного. Быть может, он и не знает, что такое в принципе возможно! Как это у Гарри Гаррисона: «Наши скромные возможности безграничны». Так, и не иначе.

Смыв с себя мыльную пену под душем, Аня дождалась, пока грязная вода втянется в трубу, и, пустив проточную, уселась в ванну.

Воспитывать ребенка – не такое уж и простое дело, вот и Казик куда-то подевался, хотя не скандалила с ним вовсе. Может, только внимания мало уделяла, нельзя так с детьми. Взялась, так воспитывай.

Аня покачала головой.

Ладно, Казика непременно нужно отыскать. Отыскать и объяснить, что так не делается. И если ему доверены ключи, это еще не значит, что он может шляться где-то целыми днями. Он должен знать, во сколько возвращаться домой, необходимо составить ему нормальное расписание, устроить в школу или садик, что ему подходит по возрасту. И вообще, сколько ему?

Не имея собственных детей, Аня понятия не имела, как определить возраст ребенка.

Но даже если бы она видела детей каждый день, маленьких и больших, умненьких и не очень, она не могла бы определить истинный возраст Казимира Полянского – крошечного и щуплого с виду, точно трехлетний ребенок, и умного, что называется не по годам. Наверное, попадись Казик в руки ученых, они заинтересовались бы необычным ребенком. Но этого не произошло.

Нет, Казик был действительно в высшей степени интересным экземпляром, и где-то в душе Аня догадывалась, что с ним что-то не так, но…

И все же сейчас следовало думать не о Казике, вернее, не только о Казике. Нужно было думать о себе, своей жизни, о том, на что она собирается существовать с маленьким ребенком? С ребенком, которого нужно будет кормить, одевать. Значит, понадобятся деньги, скорее всего, много денег. А ведь еще необходимо звонить Диме. Звонить и время от времени приезжать. Нужно будет показать отцу его ребенка, а то неправильно это как-то получается. А для этого приехать в запредельный санаторий вместе с ребенком.

Нет! – от этой мысли ей сделалось жарко. – Собственными руками отнести родное дитя в Царство Мертвых!

Нужно будет подключить к вопросу воспитания родителей. Встать на учет как мать одиночка, в собесе или где это делается?.. нужно посоветоваться с кем-то.

Аня окатилась последний раз под душем и, вытираясь, смотрела какое-то время на свой уже зримо округлившийся живот.

– Наверстываешь упущенное? – спросила она мирно спящий внутри утробы плод, и тот ответил довольным ворчанием. – Если так пойдет и дальше, придется рожать в рекордные сроки. Впрочем, не так это и плохо, беременность – не самое приятное времяпрепровождение, хорошенького понемножку.

Она взяла халат и, надев его, вышла из комнаты. После того, как в доме появился маленький Казик, Аня стеснялась показываться в натуральном виде.

Мальчишки все еще не было дома, Аня начала волноваться. Впрочем, не бежать же на улицу с мокрыми волосами. Как сказала Людмила, единственный в городе случай беременности за последние несколько лет. А раз так, то, может быть, ее беременность – это единственный шанс для города получить новый виток в развитии. Новый живой росток, проросшее семечко, которое уже очень скоро потянется к солнышку своим хрупким стебельком, зашуршит, захлопает на ветру первыми листочками, поднимет вверх прекрасный бутон и… Аня увидела алый цветок, количеством лепестков и формой напоминающий лотос. Цветок, аромат которого облагородит Питерский воздух, сделав его живой амброзией, панацеей, лекарством от всех болезней.

Красота спасет мир.

Не та красота, которая страшная сила и постоянно требует жертв, к черту такую красоту, к черту в пекло или Богу в рай, в смысле, он-то должен знать, что с ней, с этой страшной, кровавой красотой в дальнейшем делать.

Ее цветок – будет не жестоким и не добрым, он просто будет, да что там, он уже есть. Есть крошечное семечко, которое с каждым днем станет наливаться свежим соком, пока хрупкая оболочка юной матери не сделается для него тесной, и тогда… целый мир уготовлен тебе, сын мой, целый мир, огромный мир в обмен на крошечный, потерянный тобою рай. Ты вырастешь из своей матери, перерастешь ее приют, сделавшись сильным и прекрасным. Ты явишься в этот мир с тем, чтобы изменить его своим присутствием, и мир сделается лучше и чище или погибнет, не выдержав твоего взгляда.

С рождением ребенка в мир всегда приходит крупица света, но с рождением этого ребенка, с рождением ребенка в этом мире, мир должен был бы расколоться, преображаясь во что-то иное.

Иисус не смог пойти против божественных и человеческих законов, не смог обойти стороной единственного на этой земле необходимого человека, то есть, того, кого нельзя, невозможно обойти – собственную мать. Он прошел сквозь нее, получив ее силы и через нее привязанность к земле, любовь к людям.