Валтасаров пир - [3]

Она налила воды в серебряный таз и подала мне салфетку из тонкого фрисландского полотна, чтобы я вытерла руки и лицо.

Я начала умываться и вдруг замерла, вспомнив кое-что очень неприятное. На моем лице показалась гримаса.

– А что, – спросила я, – мадемуазель Фурси уже встала? Маргарита перекрестилась.

– Уже встала, бестия, – проговорила она, понижая голос, – уже затарахтела ребрами.

Я поморщилась.

Полтора месяца назад по приказу моего отца на ферму Пти-Шароле прибыла необычная личность – высокая, сухая, как палка, незамужняя дама неопределенного возраста. Скорее всего, ей было около сорока лет. Эта самая личность имела неограниченные полномочия относительно меня и моего пребывания в Пти-Шароле; я не смела и шагу ступить без ее разрешения. Она совала свой длинный нос повсюду, и всюду делала замечания; при этом ее подбородок вытягивался настолько, что казалось, будто она держит во рту тяжелый камень.

– Ее нужно как-нибудь устранить на сегодняшний день, – сказала я. – Мы с Воклером собирались ехать в Сен-Пьер покупать рабов. Ты же знаешь, мне давно пора развеяться.

– Знать-то знаю, но на пользу ли вам пойдет эта поездка? Хватит любого пустяка, чтобы у вас начались роды.

– Ах, я вовсе не такая слабая, как ты представляешь. Я закончила умываться и, выпрямившись, вдруг замерла на месте. Радостно-испуганная улыбка тронула мои губы. Я медленно поднесла руки к животу.

– Господи, что это с вами? – воскликнула Маргарита, бросаясь ко мне. – Больно, да?

Я покачала головой.

– Нет, совсем не больно… просто он ворочается! Ой! Боже! Маргарита, он двигается, да еще как!

Я ухватилась за ее плечо и рассмеялась до слез. Маргарита провела рукой по моим волосам.

– Ну-ну, успокойтесь! Разве можно так смеяться? Вы еще не знаете, что вас ждет через месяц…

– Ах, наоборот, я хочу, чтобы это случилось поскорее. Я так устала ждать!

Дверь отворилась и бесцеремонно, даже не постучав, вошла мадемуазель Фурси.

– Долгие разговоры вредны для вашего здоровья, – произнесла она. В ее плоской груди что-то тяжело клокотало. – Завтрак уже ждет вас.

– Убирайтесь! – приказала я раздраженно. – Вы разве не видите, что я еще не готова!

– Поторопитесь, говорю вам, поторопитесь.

Я была вне себя от подобной наглости. С чего мне торопиться? Ни король, ни королева, ни даже граф д'Артуа не говорили со мной в таком тоне.

– О, дайте мне вернуться в Париж, – пообещала я гневно, – вот там вы, мадемуазель Фурси, узнаете, что я с вами сделаю!

При такой угрозе она обычно удалялась. Так случилось и теперь. Едва за ней закрылась дверь, я повернулась к Маргарите.

– Быстрее! Давай-ка одеваться!

Я теперь носила только широкие – даже очень широкие – шелковые платья преимущественно ярких расцветок; волосы прикрывала белыми муслиновыми чепчиками – так делали все дамы Мартиники. Правда, эта вест-индская мода после вычурных мод Парижа казалась мне немного смешной.

Я завтракала поспешно, мне уже давно стало ясно, что если есть в спешке, то меньше будет досаждать тошнота, и я пользовалась этой маленькой хитростью почти каждый раз. К тому же в Сен-Пьер надо было приехать как можно раньше. На Мартинике была пора тропических ливней; чуть ли не каждый день после полудня на землю изливался такой поток воды, какого в Париже и ждать было нельзя. Воклер обещал мне, что вернемся мы только завтра к вечеру: составление купчих требовало много времени.

Я вышла из столовой в коридор, размышляя, куда же девался Воклер. Странное сопение и возня доносились из одной из комнат. Я прислушалась. Нечто подобное слышалось и в Версале, когда какая-нибудь парочка решала уединиться.

– Господин Воклер, оставьте меня, ну я умоляю вас!

Не задумываясь, я распахнула дверь. Толстый грузный Воклер, медвежьей хваткой обхватив за талию какую-то девушку, лапал и тискал ее, пытаясь свалить на пол. Она отбивалась и плакала.

– Изидора! – возмутилась я. – Немедленно отпустите ее, вы слышите?

Она вырвалась, выпорхнула из комнаты, успев поцеловать мне руку. На моей руке осталась влага – видимо, ее слезы.

– Воклер, мне все это надоело. Я жду вас уже полчаса. Может быть, вы все-таки вспомните о своем обещании?

Я пыталась замять случившееся, но управляющий был разъярен и едва скрывал это. Возможно, если бы я не была дочерью принца, он бы набросился на меня с кулаками.

– Черт возьми… вечно вы появляетесь не вовремя!

– Я появилась как раз вовремя, да! И не трогайте больше Изидору. Она ведь моя горничная, не так ли?

Воклер дышал тяжело, с надрывом, бросая на меня ненавидящие взгляды.

– Какое вам дело до Изидоры? Она рабыня. Я ведь деньги вашему отцу высылаю в Париж исправно и в срок, правда? Так чего же вы мешаете мне жить, как мне хочется?

– Я не потерплю, чтобы в моем присутствии насиловали девушек.

– Каких еще девушек? Она рабыня. Черт возьми, неужели вы не понимаете этого?

Я ушла, сознавая, что мои возражения ничего не изменят.

Всю дорогу Воклер ворчал и дулся на меня, но лошадь вел мягко, без тряски, и мне не на что было пожаловаться. Я быстро забыла о случившемся. Я была так далека от дел фермы, условий жизни рабов, их страданий и горестей. Я лелеяла только одну мечту – родить ребенка, стать стройной и красивой и как можно скорее вернуться в Париж. Жаркая цветущая Мартиника давно уже мне надоела.