Вальпургиева ночь. Ангел западного окна - [168]

— Ах, конечно, тут слишком жарко! — оживилась княжна. — Не взыщите, дорогой друг! Я, знаете ли, очень люблю тепло. Тем более вам будет приятно выйти отсюда и вместе со мной встретить гостя, о котором сейчас доложили, не правда ли?

От недоуменного вопроса я вовремя удержался, не то подтвердились бы подозрения, что я заснул в разгар доклада, однако любезная хозяйка, видимо, прочитала мои мысли:

— В передней ждет Липотин. Вас не стеснит его присутствие? Ведь он наш общий знакомый.

Липотин! Ну, тут я, кажется, опомнился и по-настоящему собрался, вернув себе самообладание.

Не знаю, как описать… было такое ощущение, точно я вынырнул на поверхность… Но где же зеленоватый свет? Только что все вокруг тонуло в странной мерцающей дымке, а теперь… Над диваном, на котором возлежала княжна, висел персидский «келим», собранный складками наподобие шторы; а тут и сама хозяйка вскочила и распахнула не замеченное мной окно. В столбе теплого предвечернего света заплясали золотистые пылинки.

Стиснув зубы, я кое-как отбил натиск бросившегося на меня войска — сомнений, вопросов, укоров совести, и следом за княжной вышел в гостиную; заждавшийся Липотин шагнул навстречу, спеша поздороваться.

— Мне бесконечно жаль, — заговорил он, — нарушать первый прием, оказанный моей глубокочтимой покровительницей столь долгожданному гостю! Однако, по моему убеждению, всякий, кто однажды посетил столь достопримечательные покои, впредь не упустит случая вновь переступить сей порог. Мой досточтимый друг, поздравляю!

Меня все еще терзали подозрения, я — тщетно! — подстерегал взгляд или жест, который выдал бы тайный сговор. При отрезвляюще ясном свете в гостиной с заурядной, ничем не примечательной обстановкой княжна снова стала благовоспитанной дамой, гостеприимной хозяйкой виллы, встречающей старого знакомого. Даже платье, отлично сидевшее на ней и на редкость изысканное, уже не казалось каким-то необыкновенным, — приглядевшись, я сообразил, что сшито оно из шелковой, очень дорогой парчи, вот и весь секрет.

Княжна с мимолетной улыбкой подхватила:

— Боюсь, Липотин, у нашего друга не самое благоприятное впечатление обо мне как хозяйке. Вообразите, я не нашла для гостя лучшего развлечения — вздумала прочесть научную лекцию. Разумеется, гость задремал!

Смех, подшучивание над всем, что попадалось на язычок, — беседа пошла бойко. Княжна упрямо твердила, дескать, она пренебрегла своим наивысшим долгом — обязанностью женщины и хозяйки, ведь она забыла — ну просто из головы вон! — не только сласти предложить, но и чашечку черного кофе! Однако оплошность случилась лишь потому, что княжне не терпелось похвалиться перед таким прекрасным, редким знатоком, каким оказался ее гость, то бишь я, своими знаниями, хотя, конечно, они лишь заимствованы у настоящих ученых. Да, продолжала она, никогда нельзя потчевать жертву, то есть слушателя, ученым докладом, прежде не дав ему подкрепиться кофе, напитком, который так чудесно бодрит, подстегивает сердце… Было и много других шуток в том же роде. Я покраснел от стыда, вспомнив свои чудовищные фантазии, которым предавался в то время, когда хозяйка дома была убеждена, что я заснул!

Как назло, в эту самую минуту я, поймав на себе косой взгляд Липотина, понял, что старый антиквар, с его лисьим чутьем, похоже, догадался, почему я смущен, — и смутился еще сильнее. Хорошо хоть, княжна вроде ничего не заподозрила, а видя мою скованность, надеюсь, решила, что я все еще не взбодрился после сонной одури, сморившей меня в духоте увешанного коврами шатра.

Из этой тягостной ситуации меня выручил Липотин. Пряча плутовскую ухмылку, он спросил княжну, не утомился ли ее гость до изнеможения, поскольку прежде всего ему предложили осмотреть замечательные коллекции — тогда, мол, в его усталости нет ничего удивительного, ибо это богатейшее собрание вещей поистине умопомрачительной ценности. Но княжна, заломив руки в комическом отчаянии, ответила, ах нет, ничего подобного она не предлагала, и подняла Липотина на смех, дескать, как ему такое в голову пришло, да и сколько бы понадобилось времени, она не осмелилась, разве можно…

Я сообразил: вот подходящий момент, чтобы наконец восстановить изрядно пострадавшую репутацию, и принялся умолять, а Липотин мне вторил, о милости — позволении увидеть коллекцию, о которой слышал прямо-таки фантастические рассказы, и в шутку предложил устроить мне проверку на внимание, причем в самых далеких от моих интересов областях или по темам, с которыми я знаком в лучшем случае как дилетант.

Княжна уступила просьбам, и мы снова направились во внутренние покои, не переставая болтать о пустяках; по-видимому, мы перешли в другое крыло виллы и тут неожиданно оказались в длинном зале, вроде галереи.

Вдоль стен стеклянные витрины, а на самих стенах не найти пустого пятнышка — всюду словно тусклым зеркальным мерцанием поблескивали стальные доспехи. Мертвые коконы неких гигантских людей-насекомых, они стояли бок о бок, длинными рядами и, казалось, замерли в бесплодном ожидании — вдруг грянет слово приказа, что вновь оживит их. А между ними и наверху висели рыцарские шлемы с забралом и глухие, шишаки, кольчуги, инкрустированные панцири, латы вороненой стали, украшенные чеканкой щиты, — в основном, если первое впечатление не обманывало, азиатского и восточноевропейского происхождения. Никогда еще я не видел столь богатой оружейной палаты, поражающей обилием драгоценнейшего оружия с золотыми инкрустациями, изукрашенного камнями, от короткого меча «скрамасакса» — оружия меровингских рыцарей