Валентин Пикуль - [131]

Как писатель-документалист, разрабатывающий историческую тему, он в первую очередь придавал огромное значение историческим фактическим документам.

При работе над любым романом многое значили и вводили в историческую обстановку детали быта: отсюда стремление писателя изучить мемуары, дневники эпохи, свидетельства очевидцев, эпистолярное наследие исторических лиц и государственных деятелей, записки и документы о героях.

— Послушай, — обратился он ко мне, — что писала о наряде Екатерины на балу французская художница Виже-Лебрен: «Её костюм был прост и благороден: он состоял из муслиного платья, вышитого золотом, с поясом, украшенным бриллиантами, рукава которого были заложены в поперечные складки в восточном стиле. Сверх этого платья был надет долман из красного бархата с очень короткими рукавами… Это был обычный костюм Екатерины, но бриллианты она носила только в дни придворных балов или торжеств. Соответственно сезонов изменялась ткань дол-манов».

Прочтя такое описание, писатель воочию представлял, что носила императрица и что было характерно для женской моды XVIII века.

Суждение одного лица о том или ином событии или факте может быть субъективным, поэтому Пикуль взял себе за правило: находить подтверждение в нескольких источниках, чтобы на этом основании судить о предмете разговора беспристрастно.

Как известно, в истории на разные события и явления имеются разные точки зрения. И если учёный-историк в своей монографии объясняет все имеющиеся точки зрения, то историческому романисту нужно выбрать одну, более ему близкую по выводам, духу и настроению версию. Тогда недобросовестные критики били его другими версиями.

«Я знаю, что меня не любят за правдивость. Иногда я пишу, заведомо зная, что моя точка зрения на то или иное событие не совпадает с общепринятой и даже идёт вразрез с ней: по этому вопросу уже защищены докторские диссертации, написаны обширные монографии. Но я в своей работе иду не от монографий, а от первоисточников — материалов того времени, о котором пишу, и в этом я остаюсь правдив и перед собой, и перед читателем. Но, следуя собственной правде, я вооружаю против себя полчища критиков…»

Конечно, и у Пикуля встречаются неточности и ошибки, что немудрено для человека, буквально перелопатившего тонны исторической документации, но многие серьёзные учёные утверждают, что «в произведениях Пикуля их меньше, чем в иных научных трудах».

Собрав необходимую литературу, Пикуль досконально изучал её. А это было огромное количество источников, иногда — целая библиотека.

Работа с историческим материалом, особенно с документами, — сложная и трудоёмкая. Чтобы не заблудиться в источниках, делал необходимые выписки.

После изучения материала — наступал следующий ответственный момент: составление «почасовика».

«Почасовик» представляет собой наброски хронологически последовательных событий в жизни героев с указанием источников, где об этом можно прочитать.

Примерно на одной странице листа помещались 3–4 вопроса, а под ними указывались сведения, откуда почерпнуты ответы на эту тему или об этом герое.

Глядя на сохранившиеся «почасовики», трудно понять: как Валентин в них разбирался? Как ориентировался? Они настолько испещрены источниками, которые в процессе работы ещё дополнялись, что никто, кроме автора в них ничего не поймёт. На составление «почасовика» уходило много времени, но для исторического романиста работа без этого «хронографа» немыслима.

«Почасовики» помогали Пикулю в разборе с рецензентами и редакторами, которые разного рода события принимали за вымысел автора, говоря: «Такого не могло быть!» Но автор всегда доказывал свою правоту.

Другое дело — споры по идеологическим и международным вопросам.

Помню, как долго доказывал Пикуль редактору свою точку зрения по поводу трёх разделов Польши. Редактор просила «смягчить тон» и сократить материал. Пикуль возмущался:

— Что не было трёх разделов Польши?

— Были, — соглашалась она. Но вы их только упомяните, не давая им оценки.

Чтобы «Фаворит» вышел, Пикуль вычеркнул спорные места, которые при последующих изданиях я восстановила по рукописи.

К чести писателя, и этот момент хочу особенно подчеркнуть, если он сделал свой вывод на основании изученного материала, он никогда не перерабатывал и не переделывал спорные места в угоду рецензентам и редакторам, а просто сокращал или вычёркивал спорные места, но в рукописях они сохранились. К слову сказать, он ни одну книгу не переделывал, был единственный случай, когда он дополнил короткий роман «Париж на три часа» вновь открытыми материалами.

Отвечая на вопрос корреспондента, Валентин Пикуль эту мысль выразил так:

— Я никогда и ничего после издания книги не переделывал. Каждая книга — это документ жизни писателя, а документы — по прошествии времени — нельзя переделывать, ибо это было бы уже фальсификацией жизни писателя.

Важно отметить и такой момент, что Валентин Пикуль ещё в 1960—1970-е годы сказал правду о П. А. Столыпине, А. В. Колчаке, имена которых произносились только в уничижительном тоне.

Частые споры возникали не только в трактовке ролей личностей в истории. Бывало, что документы о территориальных претензиях, нюансах дипломатических отношений бросали отсвет на события современности. В ящике стола долгое время лежала миниатюра «Расстановка столбов» — о российско-китайских отношениях и установлении границы по Амуру.