Валашский дракон - [9]

Поляки ходили по Молдавской земле, грабя её, а Богдан, дождавшись, пока очередной вражеский отряд увлечётся грабежом и отделится от большого войска, нападал, причём во всех стычках участвовал сам и даже сына, которого до сих пор старательно оберегал, стал вовлекать в дело при всяком случае.

Конечно, видя такие поступки государя, молдавское войско воодушевилось, а Влад даже стал жалеть, что непричастен к этому. Он не состоял у Богдана на службе, поэтому в войне не участвовал и таскался за молдавскими воинами как праздный наблюдатель, а новости узнавал от Штефана, постоянно хваставшегося боевыми успехами.

Влад слушал друга, улыбаясь, потому что хвастун по наивности выбалтывал много такого, что составляет военную тайну. «Я-то никому не скажу, – думал Влад, – но будь на моём месте кто другой… Эх, ты, телёнок!»

Наконец, поляки, которые оказались вконец измотаны мелкими стычками, но так и не смогли навязать молдаванам большого сражения, повернули к себе домой, на север, и вот тогда-то Богдан решился устроить серьёзный бой.

Это случилось близ деревушки, именуемой Красна. Влад не знал, откуда такое название, однако в тот погожий сентябрьский день оно себя оправдало, потому что трава на поле близ селения покраснела, залитая кровью.

Влад и в этой битве не участвовал, хотя накануне говорил с Богданом, придя к нему в шатёр:

– Позволь мне сражаться. Я не прошусь к тебе на службу, потому что никогда такого не было, чтобы румынские государи становились молдавскими слугами, но я готов помочь просто так. Тебе ведь пригодится лишний воин? Меч, доспех и конь у меня есть.

– Успокойся, юнец, – улыбнулся Богдан, очевидно не желая быть в ответе, если с «юнцом» во время битвы что-то случится. – Не лезь в это дело. У тебя есть своё. Ты ведь хотел отомстить за отца и за старшего брата? Вот и поберегись до поры.

Несмотря на рассказ Штефана, как всегда по простоте душевной выболтавшего отцовские секреты, Влад плохо понимал, как будет проходить битва, потому что не представлял её на месте, а вот Богдан, судя по всему, представлял хорошо, зная все края возле Красны. Тракт, по которому отступало польское войско, вёл по равнине, но возле селения справа и слева от дороги появлялись гряды холмов, заросших лесом. Проход между грядами казался широк, однако там было множество оврагов, а все ровные места занимала пашня.

Влад увидел это только поутру, когда залез на один из холмов и, продравшись сквозь ветви елей, торчавших на вершине, оглядел место предстоящей битвы. Польская конница не могла двигаться ни по лесу, ни по оврагам, ни по пашням, а значит, молдавской пехоте, выстроившейся прямо на дороге, следовало ждать удара только в лоб. На этом Богдан и построил свой расчёт.

Влад, глядя с холма, видел, как молдавские полки приняли удар вражеской конницы – изогнулись в дугу, вобрали поляков в себя и буквально растерзали. Так бывают растерзаны гусеницы, упавшие в муравейник. Молдавские крестьяне-ополченцы остервенело резали ноги польских лошадей косами, а упавших всадников кололи вилами, рубили топорами. Было много крови, и даже издалека это смотрелось страшно, а вблизи, наверное, выглядело ещё страшнее. Поляки силились продвинуться дальше, прорвать молдавские ряды, убежать от крестьянских кос и топоров, но тут же получали удар от конницы Богдана и снова оказывались отброшены в центр смертоносного кольца, где падали, подкошенные, и исчезали.

Оставшаяся часть польского войска даже не пыталась помочь товарищам, а в ужасе бежала, глядя на кровавую бойню. Всё было кончено ещё до заката, а когда багровые лучи солнца осветили поле недавней битвы, то немногим полякам, взятым в плен, показалось, что кровью облита не только земля, но и верхушки деревьев, растущих на возвышенностях, и даже сами небеса. Молдавские ополченцы, чья одежда покрылась бурыми пятнами сверху донизу, выглядели не менее жутко, и потому Влад, спустившись с холма, как-то не сразу осознал, что на них больше лошадиная кровь, чем человеческая.

– Ну, что, юнец? Разглядел, во что хотел ввязаться? – устало произнёс ехавший мимо Богдан, а Штефан, бывший с ним, ничего не сказал – он выглядел потрясённым, а немного ожил лишь на следующий день, когда в лагере настало время праздника, ведь битва при селении Красна положила конец войне.

Влад извлёк из этой войны важный урок – даже с крестьянским ополчением можно победить врага, который лучше вооружён и лучше обучен. Главное, повелевать войском умеючи и делить с ним все опасности. Это знание Влад применил несколько лет спустя, а к отцу Штефана проникся глубоким уважением и был бы не прочь ещё чему-нибудь научиться.

«Юнец» уже забыл, как сам пытался учить молдавского князя – говорил ему про бесполезность союза с Яношем Гуньяди и про возможный боярский заговор. Слова насчёт Яноша подтвердились, но Влад не думал, что предостережение насчёт бояр тоже будет пророческим. После победы при Красне казалось, что в Молдавии установится мир, однако мира не случилось.

Через год после Красны, в октябре, поляки вернулись в Молдавию, и Богдан снова начал изматывать их мелкими стычками, как вдруг оказался застигнут врасплох в селе Реусень. Во время очередной вылазки молдавский государь заночевал там с небольшим отрядом, а ближе к рассвету вдруг появился неприятель. Такое не могло произойти случайно. Кто-то выболтал врагам, что нужно поспешать именно в это село. Нападавшие знали, кого там найдут, поэтому, поймав Богдана, сразу же отрубили ему голову – будто боялись, что к пойманному могут подоспеть на выручку.