В золотой долине - [9]

Он отдал корейцу ведро и краску и пошел дальше — к деловой части города. Вскоре попалась одноэтажная контора Горкоммунхоза. Прошелся, разглядывая таблички на дверях.

— Вам чего? — спросил вышедший из кабинета выбритый, прилично одетый мужчина.

— Я на работу устраиваться.

— У нас вакантных мест нет. А кем бы вы хотели?

— Да вот, замечаю, запустили вы город. Дизайнером по ландшафту возьмете?

Этот фраер ничего не ответил, усмехнулся и скрылся в другом кабинете. «На дизайнера и нарвался, — решил Мишка. — Ну, на нет и суда нет».

Дальше, в переулке, расположилось дорожно-ремонтное строительное управление, сокращенно ДРСУ. Эта контора еще функционировала, судя по тому, что не все асфальтные дорожки в городе заросли травой-муравой. В недра здания его не пустили, а вышедший к проходной хмурый господин спросил:

— А что ты можешь?

Вообще-то в кармане у Мишки лежало удостоверение сварщика шестого разряда. Но пресная физиономия спрашивающего так и подмывала ответить словами из анекдота:

— Копать могу.

— А еще что? — брюзгливо спросил служащий.

— А могу и не копать.

— У нас экскаватор копает.

Фу ты — ну ты, продвинутый какой. Ну и пусть себе копает. Мишке расхотелось работать в одной компании с этим долбаком, который анекдотов не понимает. Он так и не вытащил удостоверения. Да и на самом-то деле у него был четвертый разряд, но «ловкость рук и никакого мошенничества» повысили квалификацию. Он вытравил прежнюю запись перекисью водорода и сделал свежую. Жаль, что разрядов существовало всего шесть, а не четырнадцать, как при Петре Первом. Мишка еще из школы помнил, что раньше были такие: «генералы от кавалерии». А он мог бы стать «генералом от сварки». Все умел: потолочную сварку, любую другую. Даже варил, повиснув вниз головой. По крайней мере, Митрич не обижался, только хмыкал одобрительно: «Ты как обезьяна. Жаль хвоста нет, легче было б цепляться». Шутил он мало и, придумав эту шутку, только ее и повторял.

Дорога пошла в гору. Возле нового, недавно открытого супермаркета «Не проходите мимо» Мишка встретил местного композитора Геру Трегубова, которому когда-то, играя в футбол, сломал ногу. Столкновение было очень сильным, на предельных скоростях обоих. Бедный Гера, вылетев за пределы поля, и головой еще о бетонную скамейку ударился. Сейчас он, худой и бледный, в просторном пуховике, шел, никого не замечая и прижимая к груди яркую коробку. Может, на ходу сочинял симфонию.

Сорокин остановился и покачал головой. Надо же, родители этого парня нормальные люди; отец — известный в городе человек, в горсовете заседает, а мать вся в бизнесе — деловая, дальше некуда. Целую сеть складов, магазинов держит. А вот сыночка будто пыльным мешком из-за угла ударили.

Гера наткнулся на человека, нарочно вставшего на его пути, и недоуменно сощурился. Ко всему, он еще был и близорук.

— Ну, привет, Геракл!

— Здравствуйте, — вежливо и недоуменно отозвался композитор. — Вообще-то я Герасим.

— А, приму к сведению. Неужель меня не припоминаешь?.. Мы ж вместе в футбол играли. Я тебе еще ногу сломал и попытался кость на место вправить. Прости, не получилось. По анатомии у меня двойка была. Но, как говорится, нет худа без добра. Ты после того случая на музыку переключился. Благодарить меня должен.

— Спасибо, — послушно сказал Гера.

— Над чем сейчас работаешь, если не секрет? Над оперой, опереттой или, по примеру Себастьяна Баха, фуги сочиняешь?

— В мэрии попросили к юбилею города что-нибудь написать. Вот этим сейчас и занимаюсь.

— И как успехи?

— Музыка почти готова, а со словами до сих пор мучаюсь, — Трегубов оживился. — Вот посудите сами. Как думаете, не слишком ли пафосно первая строчка у меня звучит: «Синие сопки наш город пленили».

Мишка огляделся. Городок лежал в долине, окруженный сопками. Ближние желтели березами и осинами, зеленели лиственницами, а дальние даже сейчас, осенью, и точно, казались синими. А рядом торчала рукотворная сопка, созданная стараниями брата Петра и его товарищами шахтерами. Ее вершина еще дымилась, но подножие уже заросло травой и мелким кустарником.

— Гляди-ка, реально схвачено, — удивился он, как будто впервые увидел, и авторитетно добавил: — Но картина не полная. Про искусственные наши сопки ты не упомянул.

— Я вас понял, — откликнулся Гера. — Но ведь шахты-то уже закрылись. Я делаю упор на природу. Кстати, — живо продолжил он. — Недавно американский фильм смотрел. Знаете, через какое время Земля излечится от наших рукотворных дел, если человечество внезапно вымрет?

— Хм, интересно. Базарь!

— Всего за пятьсот лет. И следов никаких не останется, будто нас никогда и не существовало. Асфальт прорастет травой, небоскребы развалятся, Богиня свободы поржавеет и рухнет в океан. Только египетские пирамиды сохранятся.

— Но мы не вымрем, — оптимистически объявил Мишка. — Назло природе. Так что добавь мажору. И я тебя умоляю, не злоупотребляй бемолем. А когда окончательно закончишь, обязательно пришли мне. Ужо я по достоинству оценю.

— Прислать текст или ноты? — уточнил Гера.

— И то, и другое.

— А куда?

— Я по-прежнему обитаю в своем особняке, что на улице Пушкина, дом четырнадцать, квартира шесть. Но если забудешь, спрашивай Мигуэля Серафимовича Сорокина. Меня все знают, — подробно разъяснил Мишка.