В золотой долине - [10]
— Так вы теперь тоже музыкой увлеклись?
— Ко всему интерес имею.
— И в футбол по-прежнему играете? — даже с какой-то завистью спросил композитор.
— А то, — подтвердил Мишка. — Меня в Италию приглашают, за «Сампдорию» выступать. Вот только не знаю, ехать или нет. Боюсь, поддамся соблазну, подпишусь на это дело и потеряю свободу. Там же все строго по распорядку: игры, тренировки, а по вечерам купание в Адриатическом море. И никуда ведь не денешься, придется выполнять.
— Свобода это осознанная необходимость, — скромно заметил композитор. — Или, как я слышал по телику, это круг нашего вращенья, к которому мы прикованы цепью. Притом, длину цепи мы определяем сами.
— Ты что гонишь? Какой круг? Какая цепь? — возмутился Сорокин. — Пересмотри свою концепьсию, а то для тебя небо будет казаться с овчинку и при полной свободе. А я, даже сидя в клетке, небо незарешеченным видел. Ты пораскинь, мозгами-то.
— Хорошо, я подумаю, — согласился композитор. — А в какой клетке вы сидели?
— Во всяких приходилось, — проворчал Мишка. — А че ты так бережно прижимаешь к своим грудям?
— Пирожные «Рафаэлло», — встрепенулся Гера, развязывая ленту на коробке. — Угощайтесь, пожалуйста!
— Они мне в Италии еще надоедят. Ну да, ладно, одно возьму, чтобы не обидеть. — Мишка угостился пирожным и тут же откусил от него. — А пуховик тебе, я гляжу, великоватый. Еще одного такого композитора можно вовнутрь впустить.
— Да, я сильно похудел в последнее время, — согласился Трегубов. — Мама меня на обследование в краевую больницу возила, профессорам показывала.
— И что?
— Не выяснили.
— А на мне плащ не застегивается, — посетовал Мишка.
Вот, ей-богу, не просил он Трегубова меняться, композитор сам предложил, и тут же с готовностью стал расстегивать пуговицы пуховика.
— Погоди-ка… — Мишка приостановил его. — А зачем мне, собстно, в Италии пуховик? — раздумывая, спросил он. — Еще не хватало там париться. Ладно, носи сам! Ты еще поправишься, Герасим. Чем питаешься? Небось, какой-нибудь иноземной гадостью?.. Бери пример с меня! Налегай больше на картофан, а для аппетиту красное винцо употребляй.
— Вы уж подскажите, какое именно.
— Рекомендую портвейн «Три семерки». Также неплохо идет вермут. Только, когда берешь, проверяй на прозрачность. Если шибко мутное, требуй замены. Да смотри, чтобы куски свеклы в ем не плавали. Хотя свекла, сама по себе, тоже неплохой продукт. Способствует пищеварению, нормализации стула, ну и тому подобному…
Надавал композитору кучу советов, съел еще одно пирожное и побрел дальше. Попалась на пути баня, куда он хотел устроиться директором. Но на дверях висели сразу две таблички: «Нет горячей воды» и «Закрыта на капитальный ремонт». Дальше — сквер, где он пил пиво. Все, приплыли. На дымящиеся трубы ТЭЦ можно было только взглянуть с сожалением. И теперь следовало переместиться на другой конец города. Однако пешком идти не хотелось, автобусы курсировали редко. Мишка поднял руку, останавливая проезжавшее мимо такси.
Сел рядом с водителем, неторопливо достал пачку «Примы». Но она оказалась пуста. Он смял пачку и выбросил, самовольно приоткрыв стекло.
— Слушай, угости, а? — попросил таксиста.
Тот вытащил пачку сигарет с фильтром. Мишка «угостился» и прикурил.
— Куда ехать-то? — спросил таксист, пока не трогаясь с места.
— А куда ехал, туда и езжай.
— Ты загадки мне тут не загадывай, — недобро сказал таксист. — Говори, куда.
— На семнадцатый километр.
— Двести.
— Скинь сотню. Тебе ведь, так или иначе, к центру возвращаться, — попробовал поторговаться Мишка, но, видя, что таксист, отнесся к этой идее крайне недобро, примирительно добавил: — Ладно, погоняй лошадей!
Проехали весь город, и остановились на другой окраине. Мишка «вспомнил», что наличными у него нету, и предложил выписать чек. После долгих препирательств, таксист согласился. Сорокин сообщил адрес и на листке, который водитель вырвал из блокнота, написал: «Транспортные расходы — 200р. М. Сорокин». Его замысловатой росписи позавидовал бы министр финансов.
— Моя мама с тобой рассчитается, — устно пояснил он. — Ее звать Мария Сергеевна.
Однако и в этом районе города работы не нашел. Сам убедился, что все три фабрики — трикотажная, швейная, ковровая — не Работали. Еще тут размещалась фабрика пианино. Но на проходной висело объявление, что имущество распродается. Понятно, в связи с банкротством. Никто не хочет покупать изготовленные здесь инструменты. Перевелись в городе пианисты… Нет, остался Гера Трегубов. Он-то каждый день музицирует. Только богатая мама наверняка прикупила ему что-нибудь импортное, добротное.
Пришлось вновь повернуть к центру города. Но такси на этот раз Мишка не стал брать. Неуспех по трудоустройству не позволил ему шиковать дальше.
Шумел и гудел рынок. За прилавками — китайцы, корейцы да наши, на все согласные женщины. Кем пристроиться? Снабженцем, торговым агентом?.. Нет, увольте. К торговле Мигуэль де Сааведра относился с предубеждением. Так же, как и к службе в милиции. Непонятно, почему. Наверно, мешала генетическая память. Не было в его родне ни торгашей, ни милиционеров. Правда, один из дядьев, окончив техникум, занялся торговлей, даже до заведующего продуктовой базы поднялся. Однако, не удержавшись от соблазна, сделал пересортицу селедки. За что и посадили. Отсидев срок, устроился на более привычную для своего менталитета работу: пошел крепильщиком в шахту. Впрочем, это случилось давно, и сейчас дядька Иван, маясь астмой, радикулитом и силикозом, сидит на пенсии.
Произведения Акмурада Широва – «туркменского Кафки», как прозвали его многие критики, обладают невероятной эмоциональной силой. Живые образы, психологически насыщенные наблюдения, изящные метафоры, сочный, экзотичный язык, и главное, совершенно неожиданные философские умозаключения. Под пером мастера даже самый обыкновенный сюжет приобретает черты мифологических истории. Мир в произведениях Широва совершенно уникален. В нем логика уступает место эмоциям, сновидения вторгаются в жизнь, а мифы кажутся реальнее самой реальности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Опубликовано в журнале: «Знамя» 2006, № 1-2 Об авторе: Инна Лиснянская — поэт, прозаик, печатается в «Знамени» с 1987 года. Кроме стихов, у нас опубликованы повести «Величина и функция» (1999, № 7) и «Отдельный» (2005, № 1).
Артур Аристакисян (1961) — режиссер фильмов «Ладони» (1993) и «Место на земле» (2000). Проза публикуется впервые.
Роман о научных свершениях, настолько сложных и противоречивых, что возникает вопрос — однозначна ли их польза для человечества. Однако прогресс остановить невозможно, и команда лучших ученых планеты работает над невиданным в истории проектом, который занимает все их помыслы. Команда — это слепок общества, которое раздирается страшными противоречиями середины 21 века: непримиримыми конфликтами между возрастными группами, когда один живет в 3 раза больше другого, а другой, совершенно не старясь, умирает до срока.
Это роман о трудностях взросления, о сложных решениях, которые определяют судьбу, о мужской дружбе со всем ее романтическим пафосом и противоречиями, соперничеством и искренней привязанностью, предательством и прощением, подлостью и благородством. Главный герой пишет романы, которые читает только его друг. Не писать герой не может, потому мелькнувшие эпизоды каждого дня преобразуются в его голове в сюжеты, а встреченные люди в персонажей. Он графоман, бесталанный писака, выливающий на бумагу свою комплексы, или настоящий писатель, которому обязательно предстоит написать свою главную книгу? Содержит нецензурную брань.