В зеркале сатиры - [15]

— Огнецвет арестован, теперь очень важная ниточка оборвалась. И опять подсунута фальшивка. Кто-то поспешил спутать карты. Ну что ж, товарищ старший следователь, увы, вас отбросили на исходные позиции.

Признаюсь, что даже я, скромный Спичечный коробок, был поражен поспешным арестом Огнецвета. А еще более тем тоном, каким прокурор говорил с Немцовым. Но такой уж это был суматошный день. Удивляться нечего…

Однако, когда явилась Надя, даже невозмутимый Немцов удивился:

— Какими судьбами, Наденька?

— Да я к Коле, а его нет… Он прошлый раз интересовался жильцами из восемнадцатого номера…

— Что-нибудь о Сербине хотела сообщить?

— Нет, о том, другом, с Украины. Арестовали его.

— Знаю я. Только что прокурор сказал. А ты была при этом?

— И я и Дарья Федоровна. Нас позвали как понятых. Обыск сделали, деньги забрали.

— А документы?

— Бумагу какую-то у Огнецвета нашли. Удивились лейтенанты, когда прочли. Но Огнецвет сказал: «Первый раз вижу эту писульку».

— Спасибо, Надя! Разговор этот очень важный…

Немцов стал делать записи в тетради. В это время вернулся с задания Борев. Сидевшую в углу Надю он не заметил.

— Удача? — оторвавшись от тетради, спросил Немцов.

— Еще бы! Я решил, что твой покупатель в большой магазин не сунется. Людно там слишком… Так и вышло. Знаешь, где куплено золотишко? В филиале Ювелирторга у железнодорожного переезда. Уплачено пятьсот три рубля. Мы их заактировали. Вот они, эти деньги.

И передал Немцову сверток.

— А ты что загрустил?

— Невеселые дела, Николай. Федор Федорович намерен отстранить меня от ведения дела. Огнецвет арестован. И в его чемодане нашли документ, уличающий старшего следователя прокуратуры Немцова во взятке. Вот так-то.

— Эва, куда их занесло! Ну, тогда не так страшно… Могу я теперь отлучиться? Знаешь, мотался я по магазинам, каких девиц видел! Нет, мы определенно недооцениваем возможностей торговой сети нашего города…

Тут подошла к Бореву Надя и сзади ударила его варежкой.

— Я тебе покажу возможности, гуляка! Я тебя проучу!

Борев, преследуемый Надей, стал бегать вокруг стола.

— Спасите, человек гибнет! — кричал он. — Не ускоряй события, Надя! Предупреждаю: чтобы убить человека на почве ревности, надо раньше стать его женой. Понимаешь, женой!

Так они и убежали из комнаты. А Немцов сказал, глядя им вслед:

— Эти не повесят нос ни при какой погоде. Берите, Немцов, пример с молодежи. И что вам унывать? Покупка-то состоялась! Да, но если Сербин… Весь вопрос в этом: придет Сербин или не придет?

Тут явился последний и наиболее странный посетитель. Это был Глотов.

— Здравствуйте, товарищ Немцов, — с порога заговорил он, — нижайший привет работникам юстиции! Иду я мимо прокуратуры, дай, думаю, зайду. Может быть, справочка по лесному делу требуется. Ведь мы должны действовать, так сказать, плечо к плечу. Разрешите присесть?

И он потянул стул, куда Кира Яковлевна сложила свои папки.

— Минутку! — остановил его Немцов. — Вот свободный стул. Я вас слушаю.

— Вот я и говорю: иду мимо прокуратуры, дай, думаю, зайду…

— Я уже слышал это.

— Ах, уже!.. Вот память! Склероз, настоящий склероз! Говорят, сахара надо больше в чай класть. Очень помогает. Вы не пробовали?

— Не пробовал. Ближе к делу.

— А вы можете меня выслушать, так сказать, совершенно официально? В служебном порядке. Или у вас обеденный перерыв? Я подожду.

— Не надо ничего ждать. Говорите.

Глотов наконец решился, вынул из кармана пачку денег и положил ее на стол.

— Вот.

— Что это?

— Взятка.

— Мне?

— Вам. То есть нет. Не вам. Мне…

— Успокойтесь. И рассказывайте все по порядку.

— Спасибо. Я действительно очень взволнован. Я, гражданин следователь, всю ночь глаз не сомкнул.

— Называйте меня товарищем следователем.

— Большое спасибо! Вы очень любезны. Не могу в себя прийти с того самого момента, когда Гришка всучил мне эти проклятые деньги. Поверьте: я тряпка, подхалим, но чтобы такое… Такого со мной еще не случалось!

— Гришка — это кто?

— Столбов Григорий Петрович, заместитель управляющего «Лесосбытом». Я не хотел брать этих денег. Клянусь честью. Впрочем, что же это я? Какие могут быть здесь, у вас, клятвы? Но, поверьте, я не мог поступить иначе. Вы не знаете Столбова?

— Немножко знаю.

— Он страшный человек. Ты, говорит, будешь последним идиотом, если откажешься. Оформи наряд — и деньги твои. Два пульмана столярки из резервного фонда для свободного распределения… И деньги всучил. Двести пятьдесят рублей. Они все тут. Я как положил в карман, так с тех пор к ним и не прикасался.

Немцов пересчитал пачку: в ней было двести пятьдесят рублей.

— Где Столбов передал вам деньги? На службе?

— Нет, что вы! Он домой ко мне пришел. Довольно поздно. Выпивши и с «Юбилейным» коньяком… Выпили мы по рюмке. Потом Столбов стал приставать ко мне с деньгами. «Возьми, говорит, не жалко, у меня завтра еще будут. Нашелся, говорит, добрый дядя». Он и фамилию назвал: Огнецвет, кажется… В ударе был Гришка. Вот и болтал без удержу…

— Наряд нужно было оформить на имя Сербина?

Глотов обреченно вздохнул.

— Ах, вы уже знаете? Да, на его имя. И он мог распоряжаться этими двумя вагонами леса, как ему вздумается. Хоть на рынке по одной дощечке продавать… Что теперь будет?